Десять железных стрел
Шрифт:
– Правда, прям щас тебя, как вижу, отмудохали знатно, – проворчал он, вновь глядя на меня. – Так что вряд ли ты настолько легендарна, как она считает.
И тут я стала определенно менее довольна тем фактом, что мое лицо скрыто. Потому как очень даже хотела, чтобы по нему Ришас прочитал, что я собралась сделать.
Я провернула клинок, вырвав у Ришаса крик. Не то чтобы это несло смысл, честно говоря. Во что бы там тебя ни заставили верить, пытки не принесут ничего, кроме кучи брехни, которую ты хочешь услышать. Может, я поступила так
Или, может, мне просто не нравилось получать напоминание, что несмотря на все мои – и их – старания, я по-прежнему оставалась жива.
– Блядь!!! – взвизгнул он.
– Она говорила, что я так сделаю? – поинтересовалась я. – Говорила, что я сделаю еще, если ты не расскажешь, где, блядь, ее искать? Вряд ли она того стоит, Ришас.
– Ага… я тоже так думал… – прохрипел он. – Была мыслишка, что для кого-то навроде тебя я всего лишь отвлекающий маневр, не больше.
– Стоило прислушаться.
– И как выясняется…
Он посмотрел на меня. Усмехнулся полным крови ртом и рассмеялся.
– Иногда этого достаточно.
Я бы спросила, что он имел в виду, но не понадобилось.
Как только я расслышала песнь Госпожи Негоциант.
Единственную ноту, отразившуюся от разбитого стекла. Безжизненный шепот умирающей женщины в тысяче миль отсюда. Язык ветра, звук набирающего скорость времени, последние слова, что ты слышишь, прежде чем отправиться к черному столу – у всех есть свой способ описать голос, предвестник магии.
Для меня он прозвучал треском пламени и шипением дыма.
Нет. Нет, погодь.
Это был пожар.
Яркая вспышка в углу глаза. Ноги пришли в движение быстрее, чем мозги сообразили, что происходит. Огонь хлынул вниз чудовищными алыми волнами, сжирая гнилую древесину, древнюю пыль и крики Ришаса, исчезнувшего в пламени.
Надеюсь, его последний смешок того стоил.
Мою кожу поцеловал жар. Копоть и гарь запятнали меня, словно чернильные кляксы пергамент. Шрамы отозвались характерной болью, говорящей, что я должна была умереть.
Палантин вокруг шеи загудел. На его ткани слабо засветились фиолетовым крошечные сигилы – а потом погасли, истратив магический заряд. Ткань с удачеграфией – редкая, бьющая по карману и чрезвычайно полезная там, где надо спасти мой зад, когда я не вовремя расслабила булки. Первый подарок, который я от нее получила. И как раз его стоило благодарить за спасение моей жизни.
А вот он не то чтобы, мать его, помог.
Я выхватила Какофонию, встретила его медную ухмылку свирепым взглядом.
– Меня чуть не убило. Не думал предупредить?
– Брось, – скрежетнул он. – Если б ты пала от искусства столь примитивного, как элементарный огонь, то была бы недостойна мной обладать.
Я бы, может, ответила, если бы меня не прервал – так грубо – вопль.
– НЕТ!
Языки пламени расступились, оставив после себя почерневшие, дымящиеся
Когда-то Касса Печаль выглядела получше.
Она родилась в деревенской семье, и пусть проявление в ней сил мастера жара спасло ее от необходимости всю жизнь гнуть спину в полях, оно не пощадило ее румяные щеки, крепкие руки, сбитую фигуру.
Но, с другой стороны, думаю, что подобное совсем не важно, если ты умеешь палить огнем из собственной кожи.
– Проклятье, – прорычала Касса. Глаза под массивным лбом светились фиолетовым, внутри нее перетекала магия. Языки пламени сбегали по плечам к сжатым кулакам, потрескивая в ярости. – Какого ж хера тебе понадобилось сдвинуться с места, Сэл?!
– Ну да, – отозвалась я, – проблема очевидно во мне, а не в палящей огнем чародейской суке.
– Он был хорошим человеком! – рявкнула она. – Они все были хорошими. Они не заслуживали того, что ты с ними сотворила!
– Ну, тогда, наверное, тебе не стоило их убивать. – Я нацелила на нее взгляд, словно клинок. – А ведь ты могла сделать все по-простому, Касса. Ты знаешь, почему я сюда пришла.
Касса пристально уставилась на меня сверху вниз, с балюстрады. Внимательно рассмотрела представшую перед ней покрытую шрамами женщину: поцелованную огнем кожу, содрогающееся от рваных вздохов тело, три ночи не знавшие сна глаза, устремленные на нее.
– Я слышала, что ты неистребима, – произнесла Касса. – Но вот она ты, еле стоишь на ногах. Была ли то лишь очередная ложь? – Она фыркнула. – А истории гласят, дескать, Сэл Какофония приходит убивать, она приходит разрушать, она…
– Она приходит в поисках кого-то, кто поменьше треплется и получше пахнет, чем ты.
Я глянула через плечо на остатки ее бандитов – некоторые умудрились отползти, еще несколько только очухивались, а вот мертвым уже ничем не поможешь.
– Твои мальчики с девочками встали у меня на пути, но их убийство меня не интересует, – сказала я, снова повернувшись к Кассе. – Так что можем пойти быстрым путем или медленным. Если быстрым, то переговорим как маги, лицом к лицу, никаких уловок или угроз. Если медленным – я выясню то, что мне нужно, или у тебя, или у них.
Я стянула с лица палантин. Дала ей как следует рассмотреть пересекающий правый глаз шрам.
– И отсюда не уйдет никто.
Песнь Госпожи Негоциант зазвучала тише. Из глаз Кассы пропал свет, но огонь унялся до медленно тлеющего пламени. Теперь я смогла рассмотреть женщину чуток получше. Крепкое телосложение не помогало держать повисшие плечи, хмуро сведенные брови – скрыть темные круги под глазами.
Старый имперский мундир нынче висел на ней как на вешалке. Рваный, дырявый настолько, что я разглядела оплетающие ее ключицы татуировки огней. Свежие чернила, не тусклые и выцветшие, как тучи, обвивающие мои руки.