Десятая жертва (сборник)
Шрифт:
– А что насчет Романья?
– Я не знаю, есть ли у него ордер на мой арест. Но он крутится слишком близко, чтобы мой разум оставался в покое. Я решил пока все бросить, а потом посмотрим, как обернется дело.
– Ты уже нагляделся вдоволь?
– По-моему, да. Я созрел и готов к следующему шагу.
– И какой это будет шаг?
– Вот для этой части плана мне нужна твоя помощь.
– Нет, – ответил я.
– Хоб, ты только выслушай.
Все тот же прежний Алекс. И я выслушал его. Все тот же прежний Хоб.
Часть X
45. ЛЯ
Пожалуйста, не просите меня объяснить, как Алекс перетащил меня из таверны в центре Парижа, где мы что-то ели и что-то пили, на сиденье взятого в аренду «Ситроена», который, оставив позади огни столицы, мчался по темным пригородам Парижа к побережью Атлантического океана. Должно быть, я сошел с ума. Алекс умел воздействовать на меня. Это не та дружба, какой бывает добрая старая дружба. И так же, как у некоторых других мужчин, у которых множество жен и взаимозаменяемые семьи, не спрашивайте у меня, кто для меня дороже – семья или друзья.
Я чувствовал себя очень виноватым из-за того, что сидел рядом с Алексом в «Ситроене», мчавшемся через ночь, будто мы и раньше много времени проводили вместе, из-за того, что смеялся его шуткам, будто привык это делать. Мы оба были немножко пьяны, и ландшафт был темный, огромный, пустой, таинственный, и, насколько хватало глаз, мы были единственными представителями человечества, Алекс и я под звездами Матери Ночи. Такой я сентиментальный, застрелите меня.
Наконец мне удалось убедить себя, и не без оснований, что фактически я исполняю свои обязанности, сопровождаю Алекса, куда бы он ни направлялся, и что я могу сообщить Ракель, моему работодателю (которая может быть в сговоре с Романья), местонахождение Алекса. Конечно, я также расскажу и Алексу о том, что мне придется сделать, чтобы он мог принять меры предосторожности. Черт возьми, ведь в моем соглашении с клиентом не говорится о том, как мне поступить со старым приятелем.
Алекс пообещал, что он все объяснит, и я позволил ему вытащить меня из безопасной таверны рядом с Пантеоном, где на длинных деревянных скамьях сидели студенты французских колледжей со своими кувшинами пива и где бегали с блюдами мидий и сине-черных перламутровых ракушек веселые потные официанты в рубашках.
Наконец мне удалось создать иллюзию, будто я все еще работаю для Ракель, моей клиентки, и мчусь через ночь с Алексом для того, чтобы узнать его местонахождение и потом сообщить о нем Ракель, а она, вероятно, сообщит Романья. Только сначала я предупрежу Алекса, что собираюсь сказать ей.
Но, пожалуй, я и сам, черт возьми, не знал, о чем думал. В арендованном «Ситроене» с откидным верхом продырявился глушитель, и я не мог слышать даже собственных мыслей, не то что разговаривать с Алексом и понять, что происходит. Он, наверно, сам пробил дыру в глушителе, чтобы не пришлось разговаривать со мной. Никто ничего мне не говорит. Даже для меня это уже слишком. Хватит.
– Алекс, – сказал я.
– Что, дружище?
– Останови где-нибудь машину.
– Что случилось?
– Нам надо поговорить.
Он посмотрел на меня. Я посмотрел на него. Он понял.
– Хорошо, дружище, – согласился он. – Кстати, недалеко отсюда есть симпатичный маленький ресторан, совсем близко к
Он сделал, как я просил, но ничем не поделился. Я всегда восхищался Алексом. Но это не обязательно означает, что я всегда буду делать то, что он захочет.
Я слишком поздно вспомнил, что у Алекса есть склонность к самым худшим в мире местам, где можно поесть. Лучше бы я подумал об этом до того, как мы свернули на стоянку машин возле маленькой гостиницы на шосcе номер 23 чуть к югу от Ле Мана, тогда бы я съел больше мидий в Париже.
Это был один из тех ресторанов с соломенной крышей, к которым всегда надо подходить с подозрением. Так и вышло: он оказался чрезмерно дорогим и с плохой едой, что редко бывает во Франции. Надо отдать должное Алексу, он сумел найти исключение из правила.
Ладно, это преувеличение, видимо, там было не так уж плохо, но я вдруг вспомнил, что ни разу не поел прилично с тех пор, как приехал в Париж. И, буду откровенным, из-за этого я испытывал большое недовольство. А вы бы не испытывали?
Вам может показаться, что я выбрал довольно неподходящее место для жалоб – середину безумного броска к французскому взморью. Если быть точным, к Ля Булю, расположенному в нескольких милях от не очень знаменитого (если не считать удара немецких подводных лодок во время Второй мировой войны) пор-та Сен-Назер. Но как есть, так и есть. Я жалуюсь, когда доволен. Хотя я и согласился помочь Алексу, движимый, наверно, каким-то слепым импульсом, теперь я задумался. Я думал, и думал, и думал, и потом мысли помчались с безумной скоростью.
После нескольких чашек скверного кофе, но с приемлемым коньяком, сопровождавшим его, я попросил Алекса объяснить, что за черт, что он сейчас делает и почему счел необходимым взять меня в это путешествие.
– Все очень просто, – улыбнулся Алекс. – Я должен исчезнуть.
– Ты уже это делал, помнишь?
– В тот раз это была игра. Сейчас пришло время для настоящего.
– О чем ты говоришь?
– Хоб, они посадят меня в тюрьму. Эти люди, на которых я работал. Они загнали меня в угол. Хотят все повесить на меня.
– О чем ты говоришь?
– О деле с пропавшими фондами для «Иран-Контрас».
– Но разве они могут это сделать?
– Они собираются заявить, будто я обжулил их, перевел ключевые фонды на свой собственный счет. Мне не стоило позволять им использовать мой счет. Но я считал себя очень ловким. Короче, как бы то ни было, теперь я должен на несколько лет покинуть этот мир и дать делу шанс отстояться.
– Покинуть? Куда? Как?
– Старый фокус с опознанием.
– Новый паспорт?
– И все бумаги тоже. Я покидаю свою старую личность. Люди, с которыми я должен встретиться, могут это устроить.
– Это туда мы едем? Чтобы встретиться с какими-то фальсификаторами?
– Это безопасно, – успокоил меня Алекс. – Но все же я немного нервничаю. Поэтому мне и нужно, чтобы ты поддерживал меня.
– Зачем тебе вообще пачкаться, связываясь с какими-то жуликами? Если тебе и правда нужны фальшивые бумаги, я найду надежного человека в Париже.
– Эти парни делают первоклассные документы. У них есть именно то, что мне нужно. Все пройдет нормально. Особенно когда они увидят, что я не один.