Десятая жертва (сборник)
Шрифт:
И вот сейчас он сидел, читая свой журнал «Черный израильтянин», пока со всех сторон от него болтали, напевали и даже приплясывали под звуки джаза. Кажется, он единственный на борту самолета не знал ничьего прозвища. Его это вполне устраивало. Он-то отправился в путешествие отнюдь не ради чепуховых увеселений. Его цель куда важнее, мало не покажется. Когда же сосед по креслу – крупный светло-коричневый мужчина в бежевом костюме с зелеными бархатными вставками и галстуке с желто-оранжевыми разводами – попытался затеять разговор, Генри приложил палец к поджатым губам.
Генри это вполне устроило. Больше всего в этом путешествии он нуждался в молчании и времени на раздумья. Он очень надеялся, что Халил получил его телеграмму и точно выполнил все инструкции. Братство отзывалось о Халиле крайне благоприятно, однако с этими арабами нельзя питать уверенность ни в чем.
Самолет приземлился в аэропорту Парижа в 7.10 утра. Генри сошел с двумя легкими дорожными сумками. Прошел таможню и иммиграционную службу без инцидентов и взял такси. Такое расточительство шло вразрез с его бережливой натурой, но ставка уж больно велика. Либо денег после будет по горло, либо вообще ничего не будет.
Когда машина въехала за кольцевую в Куленкуре и покатила через сердце города, вокруг замелькали виды Парижа. Проезжая по мосту Сен-Мишель, Генри впервые увидел Нотр-Дам. Вскоре после того такси остановилось на Левом берегу по названному Генри адресу: рю де Пантеон, 5-бис. Сердце Парижа, детка. Все на высшем уровне.
Было почти восемь утра, когда Генри выбрался из такси у дома Халила. Пять-бис оказалось узкой лестницей между двумя зданиями. По пути Генри разминулся со многими людьми, в большинстве – с виду студентами. Черных совсем мало. Впрочем, Генри не придал этому значения, не питая никаких предубеждений.
В слабо освещенном фойе он отыскал кнопку с карточкой «Х. Ибрагим, 3б». Нажал на нее, подождал, снова нажал, подождал, нажал снова. Наконец, послышался ответный зуммер. Затем раздалось жужжание, открывшее дверь, после чего Генри вошел и поднялся по лестнице.
В коридоре третьего этажа царил полумрак. Генри пришлось щелкнуть своей зажигалкой «BiG», чтобы отыскать дверь 3б. На стук отозвался мужской голос, сказавший что-то по-французски.
– Халил, это я, – окликнул Генри. – Говори по-американски. Я знаю, ты умеешь.
На пару секунд воцарилась тишина. Потом звякнула отодвигаемая цепочка. Дверь открылась. На пороге стоял высокий, тощий, бородатый юноша в купальном халате.
– Эй, человече, это ж я, – повторил Генри.
– Вы Генри? – с явным акцентом по-английски спросил Халил. Хоть они и говорили по телефону, видеться лично им еще не доводилось.
– Верняк. Ты мне дашь войти?
Посторонившись, Халил впустил Генри внутрь.
Тесную комнатушку озарял тусклый свет солнца, рдевшего за закрытыми жалюзи, и единственная лампочка под потолком. Тут присутствовала незастеленная кровать, с которой, судя по всему, Халил только что встал, мягкое кресло, два деревянных стула, стол, с одного конца заваленный бумагами и книгами, а с другого – немытыми тарелками. Имелась также раковина, набитая грязной посудой,
– Вы правдиво Генри? – спросил Халил.
– Да я ж посылал тебе свою треклятую фотку. Как я, по-твоему, должен выглядеть, как фараон Египта, что ли?
– Прощения, не так быстро. Мой английский не был много разговорный.
– Ничего, сгодится. Ты получил мою телеграмму?
– Да… да.
Подойдя к столу, Халил покопался в бумагах и выудил тонкий бланк телеграммы, сообщавшей: «Прибытие завтра. Будь на месте. Генри». Показал ее Генри.
– Да я знаю, что в ней говорится, я сам ее посылал, – отмахнулся Генри. – У меня и в мыслях не было, что ты живешь в такой куче дерьма. Что, на лучшее не тянешь?
– Я бедный иракский студент. Но я истинный воин Святого дела.
– Эй, нечего талдычить про Святое дело мне! Разве ж я не ломаю горб ради Святого дела? Главное ты взял?
– Comment? – не понял Халил.
– Ну, вагон дури, кокаин, в общем, хватанул, чего я велел, или нет?
– Я сделал все, что вы говорили, – угрюмо буркнул Халил.
– Были проблемы?
Халил покачал головой.
– Один из Братства одолжил мне такси на вечер.
– И ты сделал это в одиночку?
– Я думал, лучше взять напарника. Я взял своего кузена Али.
– Его могут выследить?
– Нет. Он сегодня уехал в Алжир.
– Ладно. А дурь у тебя?
– У меня есть то, что вы просили.
– Тогда дай-ка мне взглянуть, человече.
Халил вытащил из-под кровати два чемодана. За вторым обнаружился завернутый в бумагу пакет, вчера вечером изъятый из багажа Хоба. Халил вручил его Генри.
– Открой, – распорядился Генри. – Откуда я знаю, может, там сахарная пудра.
Взяв со стола ножик, Халил сделал надрез, после чего протянул пакет и ножик Генри. Тот вынул щепотку порошка на кончике ножа и втянул ее носом. И почти сразу же улыбнулся впервые за день.
– Он самый, браток! Настоящий снежок! Приму-ка еще капельку. Ночь выдалась трудная.
Приняв еще одну понюшку, уже покрупнее, Генри несколько секунд посмаковал ее, закрыв глаза и блаженно запрокинув голову. Затем вытащил еще щепоть порошка и втер в десны. И наконец, закрыв пакет, вернул его Халилу.
– Мне просто нужно было убедиться. Но сейчас не время балдеть. Запечатай и убери. А ты сам, случаем, не потешился этой штукой?
– Я не употребляю дьявольского порошка, – презрительно скривился Халил.
– Рад слышать. Ежели б мы с тобой сунули носы в этот мешочек мечтаний, скоро нечего было бы продавать. А смысл операции как раз в продаже.
– Когда мы это сделаем?
– Человече, я приехал, чтобы заняться этой маленькой подробностью лично. Расскажу тебе позже. А сейчас мне надо покемарить, а после изучить расклад местности.
Откинувшись на спинку кресла, Генри зевнул, потянулся и огляделся. На глаза ему попались груды одежды на полу, позади них стопки книг с арабскими названиями, а рядом – открытый чемодан, набитый какими-то циферблатами и выключателями.