Десятые звездные войны
Шрифт:
Затем он почувствовал ее — пелену слепящей боли.
На миг он поддался агонии, тошноте и слабости, глаза его закрылись. Он попытался взять себя в руки и неуверенно приблизился к Джею Каламу, который представлял собой яркий спектр, заключенный в великолепную оболочку из тумана растворяющихся радуг.
— Что… — Его хрипящий голос был слабым и придушенным, и боль сжимала его зубы. — Что это?
— Радиация… — Яркий спектр говорил тонким от боли голосом. — Должно быть, разрушаются молекулярные связи. Ионизированные атомы отскакивают… Все тает, превращаясь в атомный
Он был слеп от боли. Боль ревела в ушах. Раскаленные докрасна иглы боли пронизывали каждую частичку его тела. Но он по–прежнему боролся, чтобы держать себя в руках. Он застыл над контролем управления и вел крейсер вниз.
Сквозь боль, грохотавшую в ушах, он слышал, как гул перегруженных геодинов сменился грубой вибрацией. Это безобразное рычание усилилось, и вскоре затрясся весь корабль. Это стало ужасным. Он думал, что может не выдержать корпус.
Однако вибрация внезапно прекратилась. Геодины полностью отказали. Но мгновение было упущено — они не прошли сквозь Пояс Смерти.
В наступившей тишине он услышал, как кричит в своей камере Адам Ульмар.
— Дезинтеграция… — послышался слабый хриплый голос Джея Калама. — Мы становимся невидимы!
Он увидел, что твердый металл механизмов, окружавших его, становится жутко, невероятно полупрозрачным, словно намереваясь полностью раствориться в мерцающем тумане, который, все уплотняясь, клубился вокруг.
Он увидел сквозь дымку сверкающих, как алмазы, частиц Джея Калама — на самом деле это был призрак.
Эта сияющая спектральная фигура была уже полупрозрачна, сквозь очертания плоти виднелись, как тени, кости. От него яростно шел дым. Он больше не походил на человека; это была жуткая гибель, расплавление и превращение в ничто.
И все же он сохранял сознание, рассудок и волю.
Он издал сухой и слабый звук:
— Дюзы!
Джон Стар знал, что тоже превратился в тающий призрак. Каждый атом его тела пылал невыносимой болью. Красная агония ослепляла его, визжала в ушах, заставляла неметь тело. Тем не менее, он двинулся, прежде чем она одолела его полностью.
Он дотянулся до клавиатуры включения дюз.
Он распростерся над панелью управления, слабый и дрожащий. Измученное тело обмякло, истекало потом. Он подтянулся, сознавая, что его страшная агонизирующая прозрачность исчезла. Он увидел Джея Калама, слабого и белого, увидел за его спиной несколько мерцающих алмазных частичек, по–прежнему плавающих в воздухе.
— Дюзы, — прошептал Джей Калам, его голос был очень тихим, хотя и серьезным и внушительным, как всегда. — Дюзы нас пронесли.
— Пронесли! — Голос Джона Стара был как сухой хриплый кашель. — Сквозь Пояс?
— Да, и мы падаем на поверхность планеты.
Джон попытался взять себя в руки.
— Выходит, нам нужно снизить скорость перед приземлением.
—
— Не трогайте меня больше! — послышался жалкий и слабый протест. — Бедный старый Жиль умирает, умирает! Ах, эта коварная боль! И генераторы повреждены, сгорели! Их разрушила эта жуткая вибрация! Их никогда уже не отремонтировать — тут не поможет даже редкое и совершенное искусство Жиля Хабибулы. Ах, бедный старый Жиль, даже уникальное умение и гениальность не спасут его больше. Он обречен и умирает вдали от дома!
— Не говори так, Жиль, — вмешался Джон Стар. — Ты можешь их наладить!
— Нет, Джон, с ними все кончено, говорю тебе. Они сгорели.
— Это правда, — сказал Джей Калам. — Они сгорели. Геодины прекратили существовать. У нас остались только дюзы, чтобы не разбиться в прах.
Джон Стар мрачно проковылял к клавиатуре управления, бормоча:
— Вот когда нам нужно топливо, оставленное на спутнике Плутона.
ЗВЕЗДА–КОРСАР
Беспорядочно вращаясь, «Пурпурная Мечта» неслась к огромной распростершейся желто–красной планете, и дюзы посылали вперед пламя на полной мощности, чтобы выправить полет — если только можно выправить полет во время катастрофы.
Джей Калам, мрачно–серьезный, смотрел, как Джон Стар быстро считывает данные с приборов, переправляет их в компьютеры и вводит новый код.
— Что ты обнаружил?
— Близко, — медленно сказал, наконец, Джон Стар. — Слишком близко. И тут, почти одновременно, произойдут три события: скорость будет погашена, мы достигнем планеты, и у нас кончится топливо.
Однако поверхность скрыта под плотной атмосферой. Я не могу сказать, насколько она далеко. Если слишком близко, мы разобьемся прежде, чем погасим скорость. Если слишком далеко, будем падать дальше, а топлива не останется. Или в самый раз, или никак.
— Тогда, — сказал Джей Калам, — будем ждать. Как долго?
— Через два часа на полной тяге резервуары опустеют.
Джем Калам кивнул своей длинной серьезной головой, медленно поворачиваясь к телеперископу. Спустя мгновение он вдруг напрягся и повернулся показать на новую красную искорку, которая незамеченной вползла на экран.
— Еще один черный корабль, — заявил он. — Вылетел, чтобы посмотреть на обломки, когда мы врежемся, надо думать. Должно быть, они нас засекли, когда мы проходили мимо крепостей–спутников.
Джон Стар посмотрел на собственный прибор — чудовищная громада черного сияющего металла, черные лопасти двигались странно и медлительно вокруг обширного черного брюха корпуса. Корабль был невысоко над ними и неторопливо двигался следом, не делая враждебных движений.
— Идет, чтобы посмотреть, как мы врежемся, — пробормотал он. — Или чтобы подобрать нас, если мы уцелеем.
— Я пойду к командору Ульмару, — сказал вдруг Джей Калам. — Я хочу позволить ему связаться с ними. Мы очень мало что можем потерять, а выиграть можем все. Возможно, сможем выкупить Аладори. Что бы ни запросил Ульмар, система сможет ему предоставить, чтобы спасти ее и АККА.