Детектив Элайдж Бейли и робот Дэниел Оливо (сборник)
Шрифт:
Стены землян — реальны и буквальны, их существование очевидно и навязчиво, и всегда есть жаждущие вырваться из них. Аврорианские стены нематериальны и даже не воспринимаются как стены, а потому никому даже в голову не приходит рваться на свободу. И я пришел к выводу, что заселить Галактику, положить начало Галактической империи должны земляне, а не аврорианцы или другие космониты. Так рассуждал доктор Фастольф, и я был с ним согласен, но он довольствовался рассуждениями, а мне при моих способностях требовалось больше. Я хотел познакомиться с сознанием хотя бы одного землянина напрямую, а вы были землянином, которого, мне казалось, я мог бы вызвать на Аврору. Заморозка
Жискар замолчал и вновь стал воплощением невозмутимости, как любой робот. Бейли нахмурился.
— Очевидно, в том, чего я здесь добился, никакой моей заслуги нет. Ты, конечно, позаботился, чтобы я добрался до истины.
— Нет, сэр. Наоборот, я чинил вам помехи — конечно, в разумной мере. Я не позволил вам узнать про мою способность, хотя мне и пришлось выдать себя. Я постарался, чтобы иногда вы испытывали уныние и отчаяние. Я подталкивал вас выходить во Вне, чтобы изучать, какое действие это на вас окажет. Но вы сумели так или иначе справиться с этими помехами, и я был очень доволен. Я убедился, что вы тоскуете по стенам своего Города, но понимаете, что должны научиться жить без них. Убедился, что вид на Аврору из космоса, а потом гроза оказали на вас самое мучительное воздействие, но не помешали вам думать и не заставили отказаться от вашей цели. Я убедился, что вы умеете справляться со своими недостатками и своим кратким жизненным сроком и что вы не стараетесь уклониться от схватки.
— Откуда ты знаешь, что я типичный представитель Земли? — спросил Бейли.
— Я знаю, что вы не типичны, но ваши мысли сказали мне, что вы не единственный такой, и мы будем созидать вместе с ними. Я об этом позабочусь. И теперь, когда я ясно вижу путь, по которому следует идти, я помогу другим роботам стать такими, как я, и они тоже будут помогать.
— Ты хочешь сказать, что на Землю прибудут роботы, читающие мысли? — перебил Бейли.
— Вовсе нет. И вы имели право встревожиться. Прямое участие роботов означало бы возведение тех самых стен, которые обрекают Аврору и другие космомиры на паралич. Землянам придется осваивать Галактику вообще без роботов. Это означает неимоверные трудности, опасности и беды — все то, что роботы попытались бы предотвратить, — но в конечном счете люди колоссально выиграют, добившись всего собственным трудом. И может быть, когда-нибудь в далекомдалеком будущем роботы снова внесут свою лепту. Кто знает?
— Ты провидишь будущее? — с любопытством спросил Бейли.
— Нет, сэр, но, изучая человеческие мысля, я смутно ощущаю, что существуют законы, которые управляют человеческим поведением, как Три Закона управляют поведением роботов, и, возможно, благодаря им когда-нибудь начнут в какой-то мере оформлять будущее. Человеческие законы несравненно сложнее Трех Законов, и я не знаю, как они действуют. Возможно, они статистические по своей природе, и плодотворно изучать их необходимо на человеческих массах огромной численности. Не исключено, что они очень рыхлы и обретают смысл только тогда, когда эти массы ничего не знают об их действии.
— Скажи, Жискар, это ведь та психоистория, о которой говорил доктор Фастольф? — спросил Бейли.
— Да, сэр. Я очень осторожно внедрил эту идею в его сознание,
— А теперь, — Жискар поднялся с земли, — я думаю, сэр, нам пора вернуться в дом доктора Фастольфа и приготовиться к вашему отбытию. Разумеется, никаких упоминаний про то, о чем мы говорили, не будет.
— Все останется строго между нами, можешь мне поверить, — сказал Бейли.
— Совершенно верно, — невозмутимо добавил Жискар. — Но пусть вас не пугает мысль о ложащейся на вас ответственности. Я позволю вам помнить, но у вас никогда не возникнет желания рассказать о нашем разговоре — никогда и ни малейшего.
Бейли только поднял брови, покоряясь неизбежности, и сказал:
— Жискар, еще одно, прежде чем ты заткнешь мне рот. Присмотри, чтобы Глэдии спокойно жилось на этой планете, чтобы ее не третировали за то, что она солярианка и считала робота своим мужем, и… и пусть она даст согласие Гремионису, хорошо?
— Я слышал ваш последний разговор с мисс Глэдией, сэр, и я все понял. Об этом не тревожьтесь. А теперь, сэр, можно мне попрощаться с вами, пока нас никто не видит? — И Жискар протянул ему руку таким человеческим жестом, какого Бейли у него прежде не видел.
Бейли пожал ее — твердую и прохладную.
— Прощай, друг Жискар.
— Прощай, друг Элайдж, — сказал Жискар, — и помни, хотя название это принято давать Авроре, с этого момента истинный Мир Зари — это Земля.
Роботы и Империя
Часть первая
Аврора
Глава первая
Потомок
1
Глэдия пощупала шезлонг на лужайке и, убедившись, что он не слишком влажный, села. Одним прикосновением к кнопке она установила шезлонг в полулежачее положение, другим включила диамагнитное поле, что, как обычно, дало ей ощущение полного покоя. Она буквально парила в сантиметре от кресла.
Была теплая ласковая ночь, одна из лучших, что бывают на Авроре, — благоухающая и звездная.
Неожиданно погрустнев, она принялась разглядывать звездный узор на небе; крохотные искорки стали ярче, потому что она велела уменьшить освещение в доме.
Однако сколько же их! — поразилась Глэдия: за все двести тридцать лет своей жизни она никогда не интересовалась их названиями и никогда не отыскивала на небе ту или иную звезду. Вокруг одной из них кружилась ее родная планета Солярия, до тридцати пяти лет Глэдия называла эту звезду солнцем.
Когда-то Глэдию называли Глэдией с Солярии. Это было двести обычных галактических лет назад, когда она появилась на Авроре, и означало, что к чужестранке относятся не слишком дружелюбно.
Месяц назад исполнилось двести лет со дня ее прибытия, но она не отметила это событие, потому что вспоминать о тех днях не хотелось. Тогда, на Солярии, она была Глэдией Дельмар.