Детектив Элайдж Бейли и робот Дэниел Оливо (сборник)
Шрифт:
Она вспомнила день, когда ей сказали, что отныне она будет видеть других людей только в голографическом изображении, видеть — и не видеть. Роботы говорили «видеть» шепотом, словно само слово было запретным. Их она могла видеть, но они не люди.
Сначала все было не так плохо. Образы, с которыми она разговаривала, были трехмерными и двигались. Они говорили, бегали, делали, что хотели, но их нельзя было почувствовать. Затем ей сказали, что она сможет встретиться с человеком, с которым
Он был взрослым мужчиной, старше ее но выглядел юношей, как многие на Солярии. Она получила разрешение встречаться с ним, когда пожелает.
Она желала. Она отчетливо вспомнила, как это было в первый раз. Она онемела, и он тоже. Они кружили друг возле друга, боясь прикоснуться. Но это и был брак.
Да, конечно, брак. Потом они снова встречались, потому что это был брак. Наконец они должны были коснуться друг друга, им было предложено сделать это.
Это был самый волнующий день в ее жизни… До тех пор, пока он не наступил.
Глэдия со злобой отогнала эти мысли. Что толку вспоминать? Она была так страстна и нетерпелива, а он так холоден и равнодушен! Когда он приходил к ней через точные промежутки времени для ритуала, который мог — или не мог? — оплодотворить ее, он делал это с таким отвращением, что она скоро стала желать, чтобы он забыл прийти. Но он был человеком долга и никогда не забывал.
Затем потянулись несчастные годы, потом она обнаружила его мертвым, с разбитым черепом, и на нес пало подозрение. Элайдж Бейли спас ее тогда, и она уехала с Солярии на Аврору.
Теперь она вернулась и чувствует запах Солярии.
Все остальное было незнакомым. Дом вдалеке совсем не походил на тот, который она смутно помнила. За два столетия он был модифицирован, потом снесен и вновь отстроен. Земля, на которой он стоял, не показалась знакомой.
Глэдия отступила назад, желая коснуться корабля, привезшего ее сюда, в этот мир, который пахнул домом, но не был им, коснуться чего-то, что было более или менее знакомым.
Дэниел, стоявший поблизости в тени корабля, спросил:
— Вы видите роботов, мадам Глэдия?
В сотне ярдов от них, в саду, стояла группа роботов. Они стояли торжественно, неподвижно, сияя на солнце сероватым, прекрасно отполированным металлом. Глэдия узнала солярианское производство.
— Да, вижу, Дэниел.
— Вы узнаете их, мадам?
— Нет. Похоже, это новая модель, Я не помню их и уверена, что они не помнят меня. Диджи будет разочарован.
— Они, кажется, ничего не собираются делать, мадам, — сказал. Жискар.
Это понятно. Мы чужие, и они пришли наблюдать за нами, чтобы потом сообщить о нас согласно приказу. Но сообщить некому, поэтому они просто наблюдают. Без дальнейших
— Не лучше ли, мадам, вернуться на корабль? — сказал Дэниел. — Я уверен, что капитан наблюдает за сооружением защиты и еще не готов идти с вами. Я думаю, он не одобрит ваш выход без его разрешения.
— Я не намерена по его прихоти торчать на корабле, не смея выйти на поверхность собственного мира, — высокомерно ответила Глэдия.
— Я понимаю, но поблизости члены команды, и, я думаю, кое-кто уже заметил ваше присутствие.
— И приближаются, — прибавил Жискар. — Если вы хотите избежать инфекции…
— Я приготовила новые фильтры и перчатки.
Глэдия не понимала назначения сооружений, возводимых на плоском грунте вокруг корабля. Большая часть команды, занятая работой, не видела Глэдию и ее двух спутников, стоявших в тени — в этой части Солярии в летний сезон было жарче, чем на Авроре. Но пятеро из команды приближались, и один, самый высокий и крепкий, указал на Глэдию. Четверо остановились было, но по знаку первого снова двинулись к аврорианской тройке.
Глэдия молча смотрела на них, презрительно подняв брови. Жискар тихо сказал Дэниелу:
— Я не знаю, где капитан. Он где-то среди членов экипажа, но я не вижу его.
— Мы уходим? — громко спросил Дэниел.
— Это будет малодушно, — сказала Глэдия, — это моя планета, — и не двинулась с места.
Когда они подошли поближе, Глэдия почувствовала запах пота. Они работали и вспотели, подумала Глэдия, надо бы уйти. Но она все-таки осталась. Вся надежда на новые фильтры.
Высокий подошел еще ближе. У него были бронзовая кожа и крепкие мускулистые руки, блестевшие от пота. Ему было, наверное, лет тридцать, насколько Глэдия могла судить о возрасте маложивущих, и, если бы его вымыть и прилично одеть, он, наверное, выглядел бы вполне презентабельно.
— Вы и есть та космонитская леди, которую мы привезли на своем корабле? — спросил он.
Он говорил медленно, явно стараясь придать своему галактическому аристократический оттенок. Это ему, конечно, не удавалось. Он говорил как поселенец, даже хуже, чем Диджи.
— Я с Солярии, поселенец, — сказала Глэдия, устанавливая свои территориальные права.
И замолчала, растерявшись. Она так много думала о Солярии, что два столетия словно пропали, и она вдруг заговорила с резким солярианским акцентом — с грубым раскатистым «р» и с «и», более похожим на «си».
— Я с Солярии, поселенец, — повторила она тише, менее надменным тоном и с акцентом аврорианского университета — стандарт для галактического, которого придерживались все Внешние миры.