Детектив Элайдж Бейли и робот Дэниел Оливо (сборник)
Шрифт:
— В целом знают. Они перехватывали наши сообщения, как и мы поступали бы, будь мы на их месте. Однако они могут сделать неверные выводы, и в этом случае я хотел бы их поправить.
— И какой же вывод верный?
— Как вы знаете, надзиратели на Солярии обучены считать существо человеком лишь в том случае, если оно говорит по-соляриански, как вы. Это означает, что не только поселенцы, но и все космониты-несоляриане людьми не считаются. Таким образом, аврориане, высадившиеся на Солярии, не были приняты за людей.
Глэдия широко раскрыла глаза.
— Невероятно! Соляриане
— Не могли? Они уже уничтожили аврорианский корабль. Вы знаете об этом?
— Аврорианский корабль! Нет, я не знала.
— Уверяю вас, что это так. Аврорианский корабль приземлился примерно в то же время, что и мы. Мы улетели, а они — нет. Но у нас были вы, а у них… Отсюда возможен вывод, что Аврора не может автоматически считать союзниками все Внешние миры. И в случае чего каждый Внешний мир будет вынужден действовать самостоятельно.
Глэдия затрясла головой:
— Нельзя так обобщать. Возможно, солярианам трудно было научить надзирателей положительно реагировать на каждый из пятидесяти акцентов и отрицательно — на все остальные: легче приучить их к одному акценту. Соляриане считали, что никто из космонитов не высадится на их пустой планете.
— Да, я уверен, что аврорианское руководство согласится с этим соображением, поскольку людям всегда легче сделать удобный вывод. Но я хочу убедить их и в возможности неудобного вывода, и пусть им станет не по себе. Простите мое самомнение, но, по-моему, никто не сделает это лучше меня, и, следовательно, именно я должен ехать на Аврору.
Глэдия чувствовала, что разрывается на части. Она не хотела быть космониткой, она хотела быть просто человеком и забыть о том, что она называла «несущественными различиями». Но когда Д. Ж. с таким удовлетворением говорил о том, что поставит Аврору в унизительное положение, она снова почувствовала себя космониткой.
— Я думаю, что Поселенческие миры тоже имеют свои особенности. Разве каждый из них не действует самостоятельно?
Д.Ж. покачал головой:
— Вам может показаться, что так оно и есть, и я не удивлюсь, если каждый поселенец иногда ставит свои интересы и интересы своего мира выше общего блага, но у нас есть то, чего не хватает космонитам.
— А именно? Вы благороднее?
— Конечно, нет. Мы не благороднее, чем космониты, но у нас есть Земля. Это наш мир. Каждый поселенец старается почаще бывать там. Каждый поселенец знает, что существует большой развитый мир с невероятно богатой историей, множеством культур и сложной экологией, к которому он, поселенец, принадлежит. Поселенческие миры могут не ладить между собой, но для выяснения отношений они никогда не применяют силу, потому что земное правительство сразу призовет их к порядку, а решения Земли подлежат немедленному исполнению и не обсуждаются. Вот наши три преимущества, мадам Глэдия: отсутствие роботов, позволяющее нам строить новые миры своими руками, быстрая смена поколений, что способствует постоянному обновлению, и, самое главное, Земля, наша опора и пристанище.
— Но космониты… — начала было Глэдия и замолчала.
Д. Ж. невесело улыбнулся:
— Вы
— Нет, — сказала Глэдия, стараясь выглядеть спокойной, — Я думаю, что вы правы — люди должны перестать отличать космонитов от переселенцев. Это и есть моя цель — научить их не различать.
— Я задерживаю ваш обед, — сказал Д. Ж. и взглянул на часы. — Могу я поесть с вами?
— Конечно.
Д. Ж. встал.
— Тогда я пойду и принесу. Я бы послал Дэниела или Жискара, но не хочу привыкать приказывать роботам. Кроме того, хоть команда и обожает вас, это обожание вряд ли распространяется на ваших роботов.
Глэдия вообще-то не хотела есть. Она все еще не могла привыкнуть к недостаточно тонкому вкусу еды, которую, видимо, готовили так же, как на Земле. Но невкусной еда не была, и Глэдия стала флегматично жевать.
Д. Ж. заметил, что она ест без интереса, и спросил:
— Надеюсь, пища хорошо усваивается?
— Да. Видимо, я привыкаю. Сначала было немного неприятно но потом прошло.
— Я рад. Но вот что, мадам…
— Вы не представляете, почему аврорианское правительство так настойчиво зовет вас домой? Дело же не в том, как мы обошлись с надзирательницей или как вы выступили. Они потребовали вашего возвращения до того, как могли узнать об этих событиях.
— В таком случае, — грустно сказала Глэдия, — я им вовсе не нужна и никогда не была нужна.
— Но что-то должно быть. Я же говорил вам, что письмо подписал Председатель Совета Авроры.
— В данном случае именно этого Председателя можно рассматривать как подставное лицо.
— Да? И кто же стоит за ним? Калдин Амадейро?
— Точно. Значит, вы его знаете?
— О, да, — мрачно ответил Д. Ж. — Фанатически ненавидит Землю. Человек, который как политическая фигура был уничтожен доктором Фастольфом два столетия назад, но выжил и снова угрожает нам. Вот пример долголетия мертвой руки.
— Но тут такая странность: Амадейро — человек мстительный. Он знает, что причиной его поражения, о котором вы упомянули, был Элайдж Бейли, и уверен, что я тоже причастна к этому, поэтому его крайняя неприязнь распространяется и на меня. Если Председатель хочет видеть меня, значит, этого хочет Амадейро. А зачем я нужна Амадейро? Он должен радоваться, что избавился от меня. Наверное, он и послал меня с вами на Солярию, рассчитывая, что ваш корабль погибнет и я вместе с ним. Это ничуть не огорчило бы Амадейро.