Детектив Франции. Выпуск 3
Шрифт:
Вдруг она прижалась к нему и шепнула на ухо:
– Хочешь, я докажу, что для меня ты не такой, как другие?
Он удивленно посмотрел на нее.
– Но ведь ты говорила, что ты девственна? Покраснев, она сказала:
– Если ты пообещаешь, что я останусь девушкой, мы сможем кое–что сделать. Я так тебя хочу…
Это прозвучало как нельзя более красноречиво. Малко знал, что ближневосточные девушки, которым предписано сохранять невинность до замужества, нередко прибегают к эрзацу, получившему широкое распространение
– Ты обещаешь, что не будешь делать ничего другого? – настаивала Амаль.
Малко пообещал. Чем теснее он будет связан с Амаль, тем больше получит шансов на успех. Сверкая глазами, Амаль обняла его. В этот момент она искренне старалась не думать о полученном задании.
Замуж ей, пожалуй, предстояло выйти невинной, но уж никак не неопытной. В следующие четверть часа по комнате словно пронесся тропический тайфун. Убедившись в добрых намерениях своего партнера, Амаль вела себя как Мессалина после месяца воздержания. Она кусалась, царапалась и в полный голос вопила, как ей хорошо. Они давно свалились с дивана и катались по иранскому ковру из угла в угол. Когда Малко достиг цели, она издала такой крик, что он чуть не прервал собственный процесс, но вовремя понял, что кричит она не от боли.
Лежа на полу, они тяжело дышали. Оказалось, что Амаль в крайнем возбуждении сломала все ногти на руках. Она засмеялась грудным смехом, которого Малко раньше от нее не слышал, и томно сказала:
– Я еще ни с кем этого не делала…
Малко про себя подумал, что с таким темпераментом, как у нее, можно быстро привыкнуть к подобному способу любви и предаваться ему, не опасаясь общественного порицания после первой брачной ночи. Но он верил Амаль.
– Ты мой первый любовник, – добавила она. – Если это, конечно, считается… – И все еще разгоряченная, прижалась к нему. – Скоро ты уедешь и забудешь меня…
Кто знает! Ведь не каждый день встречаешь подобное сочетание буржуазной добродетели и самозабвенного исступления!
– Твое задание выполнено, – пошутил Малко. – Теперь ты все знаешь и можешь со мной больше не встречаться.
– Противный!
– Да, – сказал он, – скоро я уеду, ведь я приезжал всего лишь посмотреть на повешение. По поручению своей газеты. Кстати, тебя тоже туда пошлют…
Она вздрогнула:
– Ты что! Однажды я шла по Аль–Тарир, случайно подняла голову и увидела босые ноги человека. Тогда я еще ни о чем таком не знала и убежала, вся в слезах. Это ужасно! Знаешь, большинству людей это не нравится, но люди просто боятся. Уверяю тебя, никто из моих знакомых не ходит на площадь Аль–Тарир.
– Это утешает, – сказал Малко.
Поведение и высказывания Амаль открывали перед ним новые горизонты.
– Как, по–твоему, скоро будут еще кого–нибудь казнить? – небрежно спросил он.
– Может быть, но мы узнаем об этом только в последний момент. Накануне
– Так ты сама читаешь сообщения? – спросил Малко.
Она опустила голову:
– Нет, я там не одна. Я занимаюсь пластинками, а сообщения читают мужчины…
Он почувствовал в голосе Амаль какую–то нервозность. Видимо, она еще не успела насытиться… Вдруг девушка без предупреждения поцеловала его снова, и все началось сначала, с не меньшим ожесточением, чем в первый раз. Сейчас они были уже на полу в прихожей. Амаль рычала, как тигрица, и судорожно цеплялась руками за ковер. Малко куснул ее в затылок и испугался, что вот–вот вылетит из седла…
Потом они долго молчали.
– Можно тебя кое о чем попросить? – осведомился он, когда Амаль спустилась с заоблачных высот на твердую землю.
– Конечно!
– Журналистская работа требует моего отъезда в Бейрут. Но для меня очень важно узнать дату следующих казней раньше всех.
– Но если я тебе напишу, – рассуждала Амаль, – письмо придет слишком поздно. А позвонить или отправить телеграмму мне вообще не удастся.
– Я знаю, – с улыбкой произнес Малко. – И вовсе не хочу, чтобы тебя тоже повесили на площади. Но есть очень простое средство…
– Какое?
– Радио.
Она непонимающе посмотрела на него.
– Радио? Но как же я скажу? Меня ведь все услышат…
– Если мы придумаем условный сигнал, известный только тебе и мне, никто ничего не поймет, – пояснил Малко. – К тому, я буду рад услышать, что ты все помнишь…
Наступил решающий момент. Но Амаль по–прежнему ни о чем не догадывалась.
– Помнишь, как я приходил в студию? – продолжал Малко. – Ты поставила пластинку и включила 45 оборотов вместо 33.
Она замахала руками:
– О, такого со мной никогда раньше не бывало! Это потому, что ты пришел.
Он был поражен ее простодушием.
– Но ведь то, что ты сделала однажды, можно и повторить, – сказал Малко. – Тебе достаточно будет поставить определенную пластинку на неправильной скорости, и я пойму, что казнь назначена на этот день.
– Вот здорово! – воскликнула Амаль. – Как ты до этого додумался?
Малко скромно промолчал. Зачем ей было знать обо всех сторонах его профессии?
Вдруг Амаль помрачнела.
– Но мне могут сделать выговор…
– Это не страшно, – заверил ее Малко. – Зато ты окажешь мне огромную услугу. Я первым сделаю репортаж о казни и обставлю всех своих соперников.
– Значит, для тебя это важно?
– Очень.
– И ты каждый день будешь слушать, что я говорю и какие ставлю пластинки?
Судя по всему, это было для нее главным. Сейчас она уже вполне расслабилась и успокоилась: ведь Малко сдержал свое обещание – она по–прежнему оставалась девственницей.