Детектив Франции. Выпуск 4
Шрифт:
– Но это совершенно несправедливо, – вздохнул он. – С волками жить…
Жюли швырнула в него свою чашку с горячим кофе и бросилась к двери. Петер устремился за ней. Белобрысый ударил девушку левой рукой в подбородок, и она упала. Петер завопил во все горло и побежал к карабину. Томпсон, не вставая с места, схватил ребенка за волосы.
– Не двигайся. Не двигайся, или я сделаю тебе больно.
Он дернул Петера за волосы. По его лицу стекали капли кофе. Левой рукой он достал белый носовой платок и вытер лицо.
Тем
– Стоп! – крикнул Томпсон. – Не оставляй следов. Следов не должно быть.
– Надо же проучить ее, – прохрипел белобрысый.
– Она уже поняла, – сказал Томпсон.
Жюли корчилась от боли и тщетно пыталась подтянуть колени к животу. Оба типа по–прежнему держали ее за руки. Она тихонько стонала. Томпсон приподнял Петера за волосы.
– Смотрите, мадемуазель.
Ребенок кричал и дрыгал ногами. Из его глаз хлынули крупные слезы.
– Прекратите! – заорала Жюли.
Она с трудом держала голову. Волосы закрывали ей глаза.
– Вы поняли?
– Прекратите! Умоляю вас!
– Вы поняли?
– Я поняла.
Томпсон поставил Петера на пол, не отпуская его волос.
– Я могу сделать ему еще больнее, – сказал он, – если вы не будете слушаться.
– Я буду слушаться, скотина.
Жюли отпустили. Она подбежала к Петеру и обняла его. Ребенок рыдал, его лицо стало багрово–красным. Томпсон вытер потные руки носовым платком.
– Меня тошнит от этого, – проворчал он.
Глава 12
Ненэсс, шофер, взялся за приготовление еды. В полдень он приготовил отбивные с овощным гарниром и подал сыр. На ужин поджарил сардины. Гангстеры прихватили с собой около десяти литров вина «Корбьер». Они пили умеренно. Томпсон пил воду. Перед каждой едой он проглатывал таблетки в черных капсулах.
За обедом Жюли постоянно просила подлить ей вина, и вскоре Томпсон стал наполнять ее рюмку без напоминания.
Стоявший на полу радиоприемник передавал информационные сообщения. О Петере и Жюли ничего не говорилось.
Жюли стало клонить ко сну. Томпсон убрал со стола, бросая пластиковые тарелки в полиэтиленовый пакет. Жюли прилегла на кушетку. У нее болели голова и живот. Она пыталась развлечь Петера, предлагая ему поиграть в «портрет». Голос ребенка дрожал, глаза были красными. Он вытянулся рядом с Жюли.
– Когда ты плеснула в него кофе, – спросил он, – ты собиралась убежать одна или со мной?
Жюли покачала головой.
– Я не знаю.
Петер прижался к девушке.
– Я люблю тебя больше, чем Марсель, – прошептал он.
Белобрысый гигант неторопливой походкой вышел из дома. Жюли подумала, что он будет караулить. С левой стороны долины, высоко над деревьями, беспорядочно
Ненэсс и Биби играли в очко на крыльце. Они вполголоса подсчитывали очки.
Томпсон лежал на диване в обнимку с карабином. Он смотрел в потолок. Его мучила отрыжка. Вероятно, давала себя знать язва желудка.
– Чего мы ждем? – спросила Жюли.
Томпсон сел на край кушетки, свесив свои длинные худые ноги. Он сутулился, чтобы не удариться головой о потолок. Его глаза были красными, пиджак и рубашка – в кофейных пятнах.
– Да, действительно, вы должны подписать одно письмо.
– Какое письмо?
Томпсон тяжело наклонился, чтобы достать из–под нижней кушетки потрепанный портфель из коричневой кожи. Он вынул из портфеля отпечатанное, на машинке письмо и положил его на стол.
– Подпишите письмо.
– Я могу прочитать его?
– Если хотите.
Жюли села за стол. Письмо со множеством опечаток было адресовано Хартогу. Девушка прочла текст.
Месье, я хочу сообщить вам, что Петер находится со мной. Я действовала необдуманно, под влиянием минутного порыва. Сейчас я успокоилась и могла бы вернуться к вам вместе с ребенком. Но это было бы слишком просто. Я не могу больше переносить унижения, которым вы подвергаете меня, вы и вам подобные. Смерть богачам!!! Я тоже хочу, как и вы, наслаждаться жизнью. Мне нужны деньги. Если вы сообщите в полицию, то я вздерну Петера на веревке или разрежу его ножом на мелкие кусочки. Следуйте моим инструкциям и ждите моего следующего письма, в котором я объясню вам, как передать мне деньги. Приготовьте миллион франков в мелких купюрах. Можете не волноваться за Петера: с ним ничего не случится, если вы будете благоразумны.
Жюли посмотрела на Томпсона. Она вонзила ногти в дерево стола. У нее задрожали губы и стали стучать зубы.
– Лучше посмейтесь над этим, мадемуазель, уверяю вас, – сказал Томпсон, отступая к кушетке, где он оставил свое оружие. – В конечном счете ваша невиновность будет доказана.
– Но это письмо! – произнесла Жюли. – Это письмо!
– Письмо сумасшедшей, только и всего. Нам все известно о вас. Вы понимаете, что для нас важно ввести Хартога в заблуждение. Вы это понимаете? Или вы на самом деле тронутая?
– Дайте мне еще стакан вина.
Томпсон кивнул. С карабином под мышкой он прошел в угол, служивший кухней, налил большой стакан и протянул его Жюли. Она залпом выпила вино.
– И вы надеетесь, что я это подпишу?
Томпсон открыл сумочку Жюли, лежавшую на кушетке рядом с Петером, порылся в ней и достал шариковую ручку.
– Вам придется подписать, – сказал он. – Вы ведь не хотите, чтобы я снова вздёрнул ребенка за волосы, или отрезал ему ухо, или сломал ему палец?