Детектив Франции. Выпуск 5
Шрифт:
В машине лежало столько оружия и боеприпасов, что их хватило бы на экипировку небольшой армии. Была там и взрывчатка. Вилла Гутьерреса надежно охранялась. Таконес, который продумал все до мелочей, взял с собой лишь самых надежных товарищей. За этих троих он ручался как за самого себя. Он хотел было разбудить и Мерседес, но в последний момент передумал: не женское это дело.
Таконес Мендоза был перепоясан тремя метрами бикфордова шнура. Под ногами у него стоял ящик с пятью килограммами тротила. Такое количество
Рамос переключил передачу. Старый «понтиак» не очень–то годился для горных подъемов. Температура воды поднялась уже выше девяноста градусов. К счастью, они были уже почти у цели.
Дорога сделала поворот, и подъем закончился. До виллы Гутьерреса оставалось около пятисот метров. Рамос выключил двигатель и поехал по инерции. Через сотню метров он остановил машину на обочине. Эль Кура вышел и потянулся. Рамос отошел помочиться: он где–то слышал, что если человека ранят в живот, то лучше, если его мочевой пузырь при этом пуст.
Таконес высунул голову в окно:
– Давайте.
Рамос приблизился к Эль Куре и трижды беззлобно ударил его кулаком в лицо. При каждом ударе «священнослужитель» крякал от боли и отшатывался назад. Когда Рамос закончил экзекуцию, Эль Кура проворчал:
– Мог бы и полегче…
У него были разбиты губы и нос, рассечена бровь. Рамос не ответив сел в машину. Эль Кура вынул из кармана сутаны маленькое зеркальце, осмотрел свое лицо и побрел к вилле Гутьерреса. Издали его худая фигура в потрепанной сутане не вызывала сомнений в его принадлежности к духовному сану. Лишь его лицо несколько противоречило образу священнослужителя. Ни одна добропорядочная прихожанка ни за что не вошла бы с ним в исповедальню.
* * *
Два телохранителя Пепе Гутьерреса, дремавшие в специально построенной для них кабине, подняли головы, услышав стук в ворота и какие–то жалобные причитания. Тот, что выглядел постарше, проворчал:
– Доминго, пойди–ка взгляни, что там.
Доминго встал, потянулся и подобрал автомат – старый «томпсон» с круглым магазином. Им было приказано впускать только приближенных к Гутьерресу людей, чей список лежал у каждого в кармане.
Шум у ворот усилился. Из–за решетки доносился умоляющий мужской голос:
– Сжальтесь, люди добрые! Умираю! О, Боже мой, мне больно, я весь в крови…
Доминго приблизился к воротам и остановился в изумлении, увидев сквозь решетку окровавленное лицо незнакомого священника. Один глаз закрылся от удара, кровь из разбитой губы стекала на подбородок и на грязную сутану с двумя оторванными пуговицами. Священник стонал, цепляясь руками за решетку:
– Сын мой, тебя мне послал сам Господь… Помоги мне, я умираю… Открой, ради всего святого…
– Что случилось? – встревоженно спросил Доминго.
– На меня напали
Он, казалось, не замечал автомата в руке телохранителя. Доминго озадаченно почесал в затылке. У него был строгай приказ никого не впускать. Но этот случай был совершенно непредвиденным.
– Вам действительно так плохо? – спросил он.
– О, я уже чувствую, как душа моя расстается с телом… – простонал священник.
Доминго потянулся было к замку, но передумал.
– Подождите, падре.
Он вернулся к дому и растолкал своего напарника, который опять было задремал.
– Эй, Фернандес! Там священник подыхает!
Фернандес открыл один глаз.
– Ну и что?
Доминго в замешательстве топтался на месте.
– Он просит, чтоб его впустили. Он весь в крови. Как по–твоему…
– Шеф приказал никого не впускать, – решительно возразил Фернандес.
– Да, но это всего–навсего священник…
Напарник немного помолчал, но затем покачал головой:
– Священник, не священник – не имеем права. Скажи, чтоб шел подыхать в другое место.
Доминго поискал вокруг что–нибудь такое, что могло бы облегчить страдания святого отца. А тот продолжал стонать. Доминго нашел лишь начатую бутылку виски, но не осмелился предложить ее священнослужителю, хотя глоток спиртного, на его взгляд, никак не противоречил религиозным убеждениям.
Доминго в растерянности пошел к воротам. Подобно всем латиноамериканцам, он с уважением относился ко всему, что касалось религии, и особенно к ее представителям. Несчастье, происшедшее со священником, очень огорчило его.
Святой отец, похожий на окровавленное пугало, по–прежнему держался за решетку. Доминго показалось, что священник выглядит все хуже и хуже.
– Извините, падре, но я не могу вам открыть. Приказ есть приказ. Сеньор Гутьеррес меня выгонит…
Священник утер рукавом кровь. Его худое лицо загорелось праведным гневом.
– Злодей, безбожник, коммунист! Ты отказываешься помочь Божьему человеку?!
– Нет, почему же… – начал было Доминго.
– Будь ты проклят! – воскликнул священник, направив на телохранителя костлявый палец.
Доминго машинально перекрестился. Этого еще не доставало…
– Но у меня ведь приказ… – оправдывался он.
– Будь проклят, – убежденно повторил человек в черной сутане. – Пусть моя кровь останется на твоей совести! Да будет так!
Доминго похолодел: учитывая род его занятий, было весьма нежелательно портить отношения с Богом. Мало ли что… Чтобы не слышать проклятий священника, он повернулся и пошел прочь, но вслед ему доносился разгневанный голос:
– Я отлучаю тебя от Церкви, недостойный отпрыск рода человеческого! Пусть сжалится над тобой Господь, пока еще не поздно…