Детектив и политика. Вып. 1

Семенов Юлиан Семенович

Неисповедимы пути в банду. Но чаще всего так оно и было, как вспоминает об этом бывший боевик, а затем правая рука главаря вооруженной банды Анзорова. Десятки вербовщиков рыщут по ташкентским ресторанам и спортивным секциям в поисках молодых, сильных, падких до денег и удовольствий парней. Отыскав, знакомят с боссом, и тот, дабы проверить новичка на стойкость, отправляет его на задание. И они шли. Шли по разным причинам. Одному до зарезу был нужен японский магнитофон, другому — вернуть карточный долг, у третьего в кармане никогда не было больше тысячи, а ему сулили целых пять. Словом, у каждого свое.

А когда обезумевшая от страха жертва безропотно выкладывала перед ними пачки купюр и драгоценности, они и вовсе дурели от столь просто доставшейся добычи.

Обратной

дороги нет. Теперь, что бы ни случилось, все они повязаны общим д е л о м, а предателя настигнет жестокая месть сообщников. Таков закон банды.

«На машине Ханбабаева я, он и Анзоров приехали в район станции метро „Дружба народов“, где Анзоров увидел Ляна и сказал, что должен с ним поговорить. Он пригласил Ляна в машину, а сам сел за руль. Вскоре мы приехали на кукурузное поле. Было уже темно. Анзоров вышел из машины и вместе с Ляном отошел в сторону. Когда я подошел к ним, Анзоров попросил принести обрез, что я и сделал. Анзоров стал требовать, чтобы Лян на коленях просил у него прощения, но тот отказался. Тогда Анзоров выстрелил ему в грудь. А когда Лян упал, выстрелил ему в голову… Мне показалось, что Лян жив, о чем сообщил Анзорову. Анзоров дал мне обрез и сказал, чтобы я его прикончил. Подойдя к Ляну, я выстрелил…»

О людях, возглавляющих преступные синдикаты, и их ближайших советниках, к сожалению, известно очень мало, ибо босс никогда не действует в открытую. Для этого у него имеется целая армия крупных и мелких посредников, готовых в любой момент исполнить приказ своего командира.

Если «воровской король» образца пятидесятых годов, нигде не работая, носил на голове потертую кепчонку, парусиновые туфли, а меж зубов — золотую фиксу, то «король» восьмидесятых своему далекому предшественнику не чета. Он, как правило, числится на какой-нибудь захудалой работенке (чтобы не привлекли за тунеядство), разъезжает на дорогой машине, вкусно обедает в лучших ресторанах, наркотиков и оружия не хранит. У него все чисто, полное алиби. Плюс профессиональное знание Уголовного кодекса. Попробуй подкопайся. Даже при наличии неопровержимых компрометирующих материалов упрятать главаря за решетку — серьезная проблема, ибо не найдется ни одного гангстера, который бы свидетельствовал против своего босса. В бандах царит «обет молчания».

«В настоящее время (данные 1985 года) в Ташкенте существует около 20 преступных кланов. Ташкент, области и районы республики поделены ими на зоны влияния, что подчас приводит к столкновению между группировками. Для установления своего престижа в антиобщественной среде главари кланов поддерживают тесную связь с лицами из числа „воров в законе“. По их инициативе созданы общеворовские кассы („общаки“), которые содержат лидеры группировок города Ташкента. Эти кассы используются для оказания помощи осужденным в местах лишения свободы (в том числе по доставке наркотиков) и подкупа должностных лиц. Более того, лидеры осуществляют все разборы и споры, связанные с выколачиванием путем пыток и истязаний долгов у лиц, проигравших в азартные игры крупные суммы денег (до 300 000 рублей и более).

Отмечается, что местные организованные группировки перенимают опыт преступной деятельности мафии».

Мафии?!

Опасность № 1

Эдуарда Алексеевича Дидоренко срочным порядком вызвали в Москву прямо из отпуска. После короткой беседы предложили поехать в Узбекистан на укрепление. Вскоре его назначили первым заместителем министра внутренних дел республики. Сегодня именно он координирует усилия подчиненного ему аппарата в борьбе с организованными преступными группами.

Вечер. Солнце сгинуло в лабиринтах современных ташкентских кварталов. А нашему разговору все не видно конца.

— Всего несколько лет назад такие чужестранные слова, как рэкет, бутлегерство, мафия, можно было встретить разве что в детективных романах и фильмах типа нашумевшего «Спрута», — размышляет про себя Эдуард Алексеевич, — теперь же сталкиваемся с этим чуть ли не каждый день… На каком-то

этапе мы вдруг поняли, что дальше так продолжаться не может. Тактику и стратегию борьбы с преступностью необходимо менять, а главный удар нанести по организованной ее части, ибо именно в руках лидеров сходятся воедино все разветвленные связи преступного мира. Вот тогда-то и было принято решение освободить часть наших работников от повседневной «текучки» и объединить их в специальное подразделение по борьбе с организованными преступными группами, которое будет действовать в рамках управления уголовного розыска. Отделение по борьбе с этими опасными проявлениями действует в министерстве уже больше полутора лет. За это время его сотрудники составили объемистые досье на бывших и ныне действующих лидеров преступных кланов, их сподручных и исполнителей. Благодаря этому теперь хорошо известна механика образования таких преступных формирований, их структура и характер антисоциальной деятельности. Удалось проникнуть в глубину этого негативного явления, познать и почувствовать грядущую опасность, увидеть ее изнутри.

Идет работа. Обычная, будничная.

Было время — многие наши пороки мы предпочитали замалчивать, опускать глаза долу, когда речь шла о неприятных для нас вещах. А уж коль скоро замалчивали, то тут же находили себе удобоваримую оправдательную позицию, мол, не говорим, потому как этого у нас нет. Мало того, быть не должно. Так зачем же зря копья ломать, к чему бить в набатный колокол, а главное — предпринимать хоть какие-то усилия в борьбе с несуществующим злом… Таким вот образом мы в буквальном смысле этого слова проморгали полный бум, да и возродившиеся элементы организованной преступности, пожалуй, тоже. Даже сейчас, когда в Узбекистане нет-нет да и вспыхивают вооруженные стычки банд, я не раз слышал начальствующие голоса, отрицающие их существование, — мол, все это сильно преувеличено. Почему? — спрашивал я себя. Зачем это им нужно? Потом понял, в чем дело. Всякого рода отрицатели-бюрократы, вырядившись в демократичные одежды, прежде всего боятся лишней работы, которая, и это несомненно, свалится на их грешные головы вместе с новоявленной проблемой. Но более всего боятся они другого — ответственности. Ведь это именно они, а не кто-то иной, просмотрели, проморгали, промолчали. Именно они.

…Когда я работал над этим материалом, мне в руки попал весьма интересный документ, а именно воззвание воровских авторитетов «честной уголовной братии». В этом воззвании, между прочим, сообщалось буквально следующее: «В нашем деле надо использовать еще и то обстоятельство, что в стране отрицается существование организованной преступности».

Так на чью же мельницу льют воду ответственные молчуны?!

Посмотрим же правде в глаза. Это горькая правда. Коррупция и беззаконие породили организованные преступные группы, отрыгнули на свет божий сплоченные кланы профессиональных преступников.

Беда грядет!

Грядет и протягивает к нам свои щупальца!

Ташкент — Москва

Тельман Гдлян, Евгений Додолев

Ступени

Пролог

Следственная бригада Прокуратуры СССР вот уже несколько лет занимается разоблачением взяточничества. Дело, окрещенное «узбекским», своими рамками совпадает с государственными границами державы. При Сталине и Брежневе подобное расследование было бы невозможным.

Сегодня почки коррупции обнаружены практически повсюду. Но все равно, многим хочется локализовать вскрытое, обозвав дело «узбекским». Кое-кому хотелось бы переодеть только-только обнаружившуюся систему тотального взяточничества в стеганый халат и цветастую тюбетейку — местные, мол, реалии.

Это расследование многим кажется неудобным. Поэтому-то, быть может, и прикрепили к нему, повторим, ярлык «узбекского». Как когда-то стало «узбекским» из «бухарского». А «бухарским» из «музаффаровского». Ведь титулованным мздоимцам нежелательно, чтобы оно превратилось в «московское».