Детектив США. Выпуск 6
Шрифт:
К тому времени я уже окончательно проморгался и проснулся. Я посмотрел на Нору. Она была возбуждена, но явно не испугана: с тем же выражением лица она могла бы наблюдать, как всего лишь на полголовы опережая остальных приходит к финишу лошадь, на которую она сделала ставку.
— Хорошо, говорите, — сказал я — но, может, сначала уберете пистолет?
Его нижняя губа растянулась в улыбке.
— Не надо мне демонстрировать, что вы — кремень. Мне о вас рассказывали. — Он убрал пистолет в карман пальто. — Я — Шеп Морелли.
— Никогда о вас не слышал.
Он шагнул в
— Я не убивал Джулию Вулф.
— Может, и не убивали, но принесли эту новость вы не туда, куда следует. Я не имею к этому делу никакого отношения.
— Я не видел ее уже три месяца, — сказал он. — Мы завязали друг с другом.
— Скажите об этом полиции.
— К чему бы мне ее убивать? Она всегда была передо мной чиста, как стеклышко.
— Все это очень здорово, — сказал я, — только вы ошиблись номером телефона.
— Послушайте, — он сделал еще один шаг по направлению к кровати. — Стадси Берк говорит, что когда-то вы были «о'кей». Именно поэтому я здесь. А полиция…
— Как поживает Стадси? — спросил я. — Мы не виделись с тех пор, как он загремел за решетку то ли в двадцать третьем, то ли в двадцать четвертом.
— У него все в порядке. Он хотел бы вас повидать. Теперь он владеет заведеньицем на Сорок девятой восточной улице — «Питирон Клаб» называется. И все же скажите, чего это закон ко мне привязался? Они думают, что я убил ее? Или просто хотят повесить на меня что-нибудь другое?
Я покачал головой.
— Я бы сказал вам, если бы сам знал. Не верьте газетам, они вас дурачат: я в стороне от этой истории. Спросите полицию.
— Хитро придумано. — Его нижняя губа опять растянулась в улыбке. — Хитрее я бы и сам за всю жизнь не придумал. Особенно если учесть, что капитан полиции, после небольшого спора, который у нас с ним вышел уже три недели валяется в больнице. Ребята очень обрадуются, если я загляну к ним и начну задавать вопросы. Их дубинки, наверное, просто дрожат от нетерпения. — Он протянул руку вперед, ладонью вверх. — Я пришел к тебе без всяких задних. Стадси говорит, что ты — без всяких задних. Так и будь без всяких задних!
— Я и стараюсь быть «без всяких задних», — заверил я его. — Если бы хоть что-нибудь знал, то…
Во входную дверь три раза резко пробарабанили костяшками пальцев. Прежде, чем стук затих, пистолет был уже в руке Морелли. Казалось, будто его взгляд заметался во всех направлениях сразу. Исходившим из самой груди голосом, в котором появились металлические нотки, он прорычал:
— Что такое?
— Не знаю. — Я приподнялся в постели чуть повыше и кивнул на пистолет в его руке. — С этой штукой чего тебе бояться? — Пистолет был нацелен точно мне в грудь. В ушах у меня застучала кровь, а губы неожиданно словно вспухли. — Пожарной лестницы нет, — сказал я и протянул руку к, сидевшей на дальнем конце кровати Норе.
По двери вновь застучали чьи-то пальцы, и кто-то крикнул зычным голосом:
— Открывайте! Полиция!
Нижняя губа Морелли наползла на верхнюю, целиком поглотив ее, а белки его глаз, казалось, стали проступать сквозь радужную оболочку.
— Ах ты, крыса, — медленно проговорил
Во входной двери загремел ключ.
Я ударил Нору левой рукой, отбросив ее в дальний угол комнаты. Мне показалось, что подушка, которую я правой рукой швырнул в пистолет Морелли, совсем не имеет веса: она медленно, словно лист папиросной бумаги, плыла в воздухе. Ни до, ни после того момента мне не доводилось слышать более громкого звука, чем выстрел из пистолета Морелли. Растянувшись на полу, я почувствовал толчок в левую сторону груди. Я поймал лодыжку Морелли и, не разжимая пальцев, резко повернулся всем телом, увлекая его за собой; он колотил меня по спине пистолетом, пока я не высвободил одну руку и, в свою очередь, не принялся наносить ему удары, целясь, по возможности, ниже пояса.
В комнату вбежали люди и растащили нас в стороны.
Через пять минут нам удалось привести в себя Нору.
Она села, держась за щеку, и стала оглядываться по сторонам, пока не увидела, стоящего в наручниках между двумя полицейскими Морелли. Лицо гангстера представляло собой страшное месиво: полицейские не отказали себе в удовольствии хорошенько над ним поработать. Нора сверкнула на меня глазами:
— Идиот, — сказала она, — совсем не обязательно было вышибать из меня сознание. Я знала, что ты скрутишь его, но мне хотелось посмотреть, как ты это сделаешь.
Один из полицейских рассмеялся.
— Вот это да! — восхищенно сказал он. — Не женщина, а кремень!
Нора улыбнулась ему и поднялась на ноги. Посмотрев на меня, она перестала улыбаться.
— Ник, с тобой…
Я сказал, что, по моему мнению, ничего страшного не случилось, и расстегнул то, что осталось от моей пижамы. Пуля, выпущенная из пистолета Морелли, оставила на левой стороне моей груди борозду шириной дюйма в четыре. Из раны обильно струилась кровь, но сама рана была не очень глубокой.
Морелли сказал:
— Не повезло. На пару бы дюймов повыше — и все было бы совсем иначе, и при том гораздо лучше.
Полицейский, который восхищался Норой — это был крупный мужчина лет сорока восьми — пятидесяти, с волосами песочного цвета, одетый в серый, неважно сидящий на нем костюм, — наотмашь ударил Морелли по лицу.
Кейзер, управляющий гостиницы «Нормандия», сказал, что вызовет доктора и направился к телефону. Нора бросилась в ванную за салфетками.
Я наложил на рану салфетку и прилег на кровать.
— Со мной все в порядке. Давайте не будем суетиться до прихода врача. С чего это вы, ребята, решили к нам заглянуть?
Полицейский, ударивший Морелли, сказал:
— До нас дошли слухи, будто ваш номер стал чем-то вроде места встреч между членами семьи Уайнанта, его адвокатом и всеми остальными, вот мы и решили приглядеть за ним на случай, если вдруг здесь кто-нибудь появится, ну, а сегодня утром, когда Мак — то бишь, наш сыщик, который за этим местечком в тот момент вроде как приглядывал, — увидел, что сюда впорхнула вот эта пташка. Он нам позвонил, мы взяли с собой мистера Кейзера и пришли сюда — к счастью для вас.