Детектив
Шрифт:
А вот Дана Загаки, тоже принимавшего участие в слежке за подозреваемыми, он в список не включил. Когда Загаки в тот день появился в отделе, Эйнсли увел молодого детектива в пустую комнату для беседы с глазу на глаз. Еще до начала разговора было заметно, что Загаки нервничает.
Он был в отделе новичком. За два месяца до того его повысили в звании и перевели в сыщики из патрульной службы, где за пару лет работы он показал себя с наилучшей стороны. Происходил он из семьи потомственных военных — отец дослужился до армейского генерала, а старший брат был подполковником в морской пехоте. В отделе по расследованию убийств Загаки успел продемонстрировать
— Когда проводилось наблюдение, — сказал Эйнсли, — вы доложили мне, что Элрой Дойл, по вашему мнению, скорее всего не тот, кого мы ищем. Вы рекомендовали исключить его из списка подозреваемых и снять за ним наблюдение. Я правильно излагаю факты?
— Да, но сержант… Мой партнер Луис Линарес тоже так думал.
— Не совсем. Я разговаривал с Линаресом. Он соглашался с вами в том, что Дойл — кандидатура маловероятная, но был против прекращения слежки за ним. “Так далеко я бы зайти не решился”, — вот его собственные слова.
— Я совершил ошибку? — спросил Загаки с убитым видом. — Вы это хотите сказать?
— Да, вы ошиблись и очень серьезно, — Эйнсли говорил теперь резче. — Это была опасная ошибка. К рекомендациям детективов у нас привыкли относиться внимательно. К счастью, к вашей я не прислушался. А сейчас ознакомьтесь вот с этим.
Эйнсли подал ему пачку бумаг. Среди них была найденная Сандрой Санчес форма триста один — протокол из дела семнадцатилетней давности, где Дойл значился основным подозреваемым в убийстве супругов Эсперанса, и копии нескольких страниц из подросткового досье Дойла.
После долгой паузы Загаки поднял взгляд, в котором читалось отчаяние.
— Господи, ну надо же было так промахнуться! — воскликнул он. — Что вы предпримете, сержант? Потребуете, чтобы меня вышвырнули из отдела?
Эйнсли покачал головой.
— Нет, все это останется сугубо между нами. Но если вы хотите продолжать работать в отделе по расследованию убийств, извлеките из случившегося хороший урок. Нельзя торопиться с подобными суждениями, они должны быть глубоко обдуманными. Мы с вами обязаны быть скептиками. Всегда и во всем. Не все в жизни так, как кажется на первый взгляд.
— Будьте уверены, я хорошо запомню ваши слова, сержант. Спасибо, что не даете этому делу хода.
Эйнсли кивнул.
— Есть еще кое-что, о чем я хотел вам сообщить. Сегодня позже я созываю собрание, чтобы решить, как возобновить наблюдение за Элроем Дойлом. Вас я исключил из списка участников операции.
Лицо Загаки исказилось, словно от боли.
— Я понимаю, сержант, что получил от вас по заслугам. Но прошу вас, дайте мне еще один шанс! Я больше вас не подведу, обещаю!
Эйнсли колебался. Интуиция подсказывала ему, что лучше не отменять принятого решения. Но потом он вспомнил свои первые шаги в сыске, когда сам совершал ошибки… И заповедь о прощении — от своего прошлого он так до конца и не избавился.
— Хорошо, — сдался он. — Собрание в четыре. Приходите.
Глава 11
— Как я понял, теперь мы все сошлись на том, кто у нас основной подозреваемый, — резюмировал Эйнсли.
Двенадцать членов спецподразделения, набившиеся в кабинете Ньюболда, ответили ему дружным согласием. Сам лейтенант встал поодаль у стены, предоставив Эйнсли свое кресло за рабочим столом.
Команда из трех сержантов, включая Эйнсли, и десяти детективов была взволнована, чтобы не сказать вдохновлена, перспективами, которые
Узнав криминальное прошлое Дойла, сержант Грин взорвался:
— Да будь она проклята, эта система! Свихнуться можно, как подумаешь, что…
— Мы с лейтенантом уже обсудили этот вопрос, Пабло, — перебил его Эйнсли, — и полностью согласны с тобой. Многие думают так же, и, надеюсь, положение скоро изменится. Пока же нам придется с этой системой мириться. Как бы то ни было, но мы сумели заполучить досье на Дойла.
Грин, все еще кипевший от возмущения, только выдавил:
— О'кей.
— Первое, что мы должны сделать, — сказал собравшимся Эйнсли, — это немедленно возобновить наблюдение за Дойлом. Поэтому я прошу тебя, Пабло, и тебя, Хэнк, составить расписание дежурств на ближайшие сорок восемь часов, хорошо было бы иметь его прямо сейчас, прежде чем мы разойдемся. Я буду дежурить с остальными. Поставьте меня в пару с Загаки.
— Будет сделано, Малколм, — сказал Брюмастер.
— Две вещи следует помнить, — продолжал Эйнсли. — Во-первых, мы должны быть дьявольски осторожны, чтобы Дойл не почуял слежки. Но при этом нам придется держаться близко к нему, чтобы не упустить из-под наблюдения, то есть предстоит балансировать на грани, но ведь мы все знаем, какова ставка в этой игре.
— И вот еще что, — Эйнсли снова обратился к сержантам. — Не пишите в график дежурств детектива Боуи. У меня есть для нее другая работа.
Он посмотрел на Руби Боуи, которая стояла у двери.
— Руби, поближе познакомься с трудовой биографией Дойла. Нам известно, что он водит грузовики и работает на разные компании. Хорошо бы выяснить, на какие именно. И еще конкретнее: кто был его работодателем, где он находился и что делал в каждый из дней, когда были совершены серийные убийства. Наводить справки придется скрытно, нельзя, чтобы кто-нибудь выболтал Дойлу, что мы им интересуемся.
— В таком случае, — сказала Руби, — мне полезно будет иметь всю информацию, которая есть на Дойла, включая отчеты о наблюдении за ним на первом этапе операции.
— Я прослежу, чтобы для тебя сняли с них копии сразу после окончания собрания. — Эйнсли оглядел всех, кто был в комнате. — Кто-нибудь еще хочет высказаться? Может, есть вопросы?
И когда таковых не оказалось, подвел итог:
— Значит, пора браться за дело.
Наблюдение за Элроем Дойлом продолжалось три недели и два дня. По большей части круглосуточное бдение детективов оказалось, как обычно и бывает, монотонным и даже скучным. Впрочем, порой слежка хотя бы ставила перед ними интересные профессиональные задачи, в тех, например, случаях, когда нужно было вести наблюдение в местах, где трудно было не попасться на глаза подозреваемому. А вот погода детективам не благоприятствовала, почти все время она была просто омерзительная. Как раз к началу операции на Южную Флориду надвинулся холодный фронт, пришедший из Техаса, который определял погоду целых две недели. Было ветрено. Почти без перерывов лил дождь, крайне затруднявший слежку за Дойлом, который много времени проводил в разъездах на грузовиках. Когда автомобиль детективов долго сидел у него на хвосте, возникала опасность, что Дойл обратит на него внимание, заметив в зеркале заднего вида. С другой стороны, видимость в дождь становилась такой ограниченной, что нельзя было и отпускать объект наблюдения далеко вперед, чтобы не потерять его.