Детективная богадельня
Шрифт:
Навстречу ему вышла аккуратная горничная, которая, услышав о Морби, предложила Финку снять плащ, взяла у него зонт и шляпу. Взглянув на лицо девушки, инспектор отметил, что та весьма недурна собой. Шатенка с голубыми выразительными глазами, бровями дугой и длинными ресницами. В открытом, красивом лице наблюдался всего один изъян – красная, пухлая, точно налитый кровью прыщ, родинка над правой бровью. Свято чтивший женскую красоту, Финк страдал, подмечая подобные несовершенства.
Комната, куда проводила горничная Финка, была обставлена со вкусом и блистала чистотой, которая достигается только ежедневной уборкой. Стены были заставлены стеллажами
За соседним столом, не vis-a-vis, а наискось от Морби, сидела дама, на вид пятидесяти – пятидесяти пяти лет, с модной прической № 7, в сером с блестками платье, и быстро печатала что-то на новеньком «ундервуде». Весь вид этой пары говорил о том, что они вот-вот покинут особняк, чтобы отправиться куда-нибудь вместе. Заметив Финка, незнакомка улыбнулась и, двинув кареткой так, что та громко и, как показалось инспектору, обиженно звякнула, поднялась навстречу посетителю.
– Чем могу служить?
– Мое имя Филипп Финк, я к инс… господину Морби… – неожиданно Финк закашлялся и, смутившись, покраснел.
– А… старина Финк, смотри, Молли, кто пришел! – Морби перевернул документ, который минутой назад тщательно изучал, и, поднявшись навстречу гостю, протянул руку.
– Рамс звонил мне четверть часа назад, предупредил о твоем приходе. Ну же, малыш Финк, не робей! Позволь старику разглядеть тебя. Ух, каким ты стал! А был-то, а был… как вспомню… и… Кто бы мог подумать! Ну да ладно… Что стряслось? Понадобился, выходит, старик Морби, ну проходи же, садись. Одно плохо, много времени уделить не могу, м-да… На весь вечер отозван в детективный клуб и обязан быть, так что излагай быстрее. Судя по газетам, дела нынче всё больше рутина, потому и полиция в последнее время ко мне нечасто обращается. Выпьешь что-нибудь?
– А обращаются? – Финк беспомощно протянул корзину с припасами. И Морби тут же передал ее услужливой Молли.
– Что же, коньяк всегда кстати, – бывший главный инспектор подмигнул гостю. – Обращаются, еще как обращаются, вот только, судя по твоей реакции, после особенно не распространяются о моих консультациях. Да уж, воспитал, понимаешь ли, смену… М-да… Впрочем, я не в претензии. Ну, ладно, так как я спешу, у нас всего полчаса. Излагай по порядку, а Молли пока что принесет бокалы и порежет… – он заглянул в корзинку, с наслаждением втягивая аромат еще теплого пирога, – из кафе возле нашего участка?
– Так точно, сэр.
– Без сэров, без сэров. И не стесняйся моей помощницы, кстати, вы не знакомы? Молли Стоун, проходила по одному незначительному делу свидетельницей, а теперь служит у меня секретарем. Незаменимый работник, всю картотеку как свою корзинку для рукоделия знает. Давай. Рассказывай, что приключилось, а я, так и быть, покажу тебе систему Морби в действии. Для скорости действуем по отработанной схеме: Молли, возьми бумагу и начинай стенографировать. Сначала, сынок, в двух словах самую суть дела.
– Речь о краже картины Ватто в особняке коллекционера Турно.
– А, да-да, припоминаю. Пять дней назад украдена картина и найден труп слуги. Продолжай.
– Ночью с 25 на 26 мая неизвестный проник в особняк на улице Риджен и…
– В какое время, предположительно,
– Как показывают свидетели, около половины первого. Без пятнадцати час начался пожар.
– Понятно. Как злоумышленник пробрался в дом?
– В том-то и закавыка, что он должен был пройти через вход для слуг, на дорожке остались следы, и, кроме того, он сломал ветку шиповника. «Любовь как роза, роза красная, / Цветет в моем саду. / Любовь моя как песенка, / С которой в путь иду», – Финк подмигнул Морби, мол, cherchez la femme – ищите женщину, но тот лишь нахмурился, словно услышал не стихи гениального Бернса, а какой-то неприятный звук вроде скрипа железа по стеклу.
Неужели Морби разлюбил поэзию? А в прошлые годы Финку казалось, что старший инспектор специально поощряет его добавлять в скучные каждодневные отчеты по горсти рифмованных строк.
– Ветку нашли? – Морби поморщился, услышав стихи, но ничего не сказал Финку.
– Да, ее обнаружила служанка и, решив, что это ей ухажер оставил, забрала в свою комнату. Но дальше все непонятно. В доме нет никаких следов, ни отпечатков пальцев, ни отпечатков обуви, ни уличной мокроты…
– Днем был дождь, – глубокомысленно заметил Морби, потягивая свой коньяк. – А ночью?
– Ночью дождя не наблюдалось, но на дорожках утром были лужи, и кусты все должны были быть мокрыми, но вор вошел в дом и умудрился нигде не наследить, даже на ковре в библиотеке…
– Понятно, если бы к моменту появления полиции следы просохли на паркете, влага бы еще долго оставалась на ковре. Но следов не было. Молли, отметь, пожалуйста, это важно. Если я правильно понял, следы были у черного входа, но их не было в доме. Очень интересно! Газеты этого не пишут. А вы не рассматриваете возможности того, что вор мог переобуться, войдя в дом? Если он работал в перчатках, Молли, запиши слово «перчатки», отчего ему было не надеть и специальные чехлы на обувь? Матерчатые чехлы поглотили бы лишнюю влагу с ботинок и одновременно с тем сделали бы его поступь бесшумной. Молли, подчеркни – чехлы на обувь. Это очень важно!
– Он мог даже переодеться полностью, но дело в том, что в соседнем доме в тот день рожала ирландка, и, по их правилам, всех мужчин на время родов выгоняли из дома. То есть шесть человек провели ночь под открытым небом, встречая докторов и то и дело бегая к аптекарю. Кстати, оттуда прекрасно просматривается задний двор дома, где произошла кража, и они никого там не видели.
– Всю ночь на улице. Пили, наверное, вот и не заметили.
– В том-то и дело, что не пили и не спали. Роды были трудными, сначала пригласили повитуху, потом другую, потом доктора, доктор ехал на машине, но соседнюю улицу ремонтировали, и ему пришлось добираться пешком, однако он пошел не туда, так что его еще и искали. А хозяева из какой-то строгой христианской общины, вообще не пьют. В общем…
– Очень интересно! Получается, что наш молодчик еще и невидимка, – Морби почесал нос. – А мог ли он пройти в дом как-нибудь по-другому?
– Через окна вряд ли. Во всех комнатах первого этажа люди. А в библиотеке решетки. Разве что через главный вход, но дверь была заперта на засов, и открыть ее можно было только изнутри.
– Значит, в доме был сообщник. Молли!
– Продолжайте. Пропало еще что-нибудь, кроме картины? Может быть, какая-нибудь мелочь?
– Ничего такого.
– Но, может, вы слышали, что служанка не могла отыскать серебряную ложку или у хозяйки потерялась пудреница.