Детективное агенство ''Альтернатива''
Шрифт:
– Не понимаю, о чем вы говорите, – ледяным тоном произнес Клови. – И кто эта молодая леди?
– Это невеста Алекса, – объяснил я. – Она из Парагвая. Ведь вы знаете о ней, Клови?
– Вы Нивес? – Он изучающе смотрел на нее.
– Нивес де Санчес и Иссасага, – произнесла она. Голос твердый и ясный, спина прямая, плечи квадратные, все точно так, как учили ее в школе предварительного покорения. – Как вы, наверно, знаете, после поддельной смерти Алекс хотел встретиться со мной в Парагвае.
– Ладно, – сказал Клови. – Садитесь. Поговорим.
Он повел нас в элегантную маленькую гостиную, полную бутылок, сделанных в кустарных мастерских, всевозможных безделушек
– Узнаю вас по фотографии, – сообщил Клови Нивес. – Алекс показывал мне ту, которая сделана в Вашингтоне. Я так рад встретиться с вами. Да, Алекс обсуждал со мной свой план. Я нашел его весьма романтичным. И одновременно в нем есть политическое звучание. Я аплодирую искусству Алекса: он сумел отнять деньги у злых плутократов из Вашингтона. И я аплодирую его решению начать новую жизнь, помогая в Африке бедным. Это благородный жест. Я сам хотел бы его сделать. Но, увы, каждый владеет в искусстве чем-то одним. Несмотря на пример Рембо. [46]
46
Артюр Рембо(1854–1891) – французский поэт, в девятнадцать лет отказался от литературной жизни, уехал в Африку и занялся торговлей в пустынях.
– В Африке? – удивился я. – Вы сказали в Африке? И что, по-вашему, Алекс будет там делать?
– Он подробно описал мне свою мечту, – проникновенно улыбнулся Клови. – Он намерен принять свою новую личность, взять деньги и основать в Африке клинику. Место для бедных, больных, бездомных. Он хочет взять за образец личность доктора Альберта Швейцера. [47] По-моему, это замечательная идея.
– Конечно, замечательная, – согласился я. – А он не говорил вам, какое место займет там Ракель? И Нивес?
47
Альберт Швейцер(1875–1965) – теолог, миссионер, врач, музыковед и органист, в 1913 году организовал госпиталь в Ламбарене (Габон). Исходный принцип его мировоззрения – «преклонение перед жизнью».
– О, безусловно! Это самая лучшая часть. Вы все вместе туда едете и вместе работаете. И живете все вместе в тройном браке. По-моему, это очень мужественно с его стороны, так пренебречь буржуазной моралью.
– Значит, вы знаете, где теперь Алекс? – спросил я.
– Может быть, да, а может, нет, – ответил Клови, не раскрывая своих карт.
– Это и правда чрезвычайные обстоятельства, – настаивал я. – Пожалуйста, скажите нам, где он собирался встретиться с Ракель.
– Ах, вы даже об этом знаете? – удивился Клови с хитрым выражением на лисьем лице. – Тогда вы, видимо, понимаете, как необходима осторожность. Мадемуазель Нивес, не думайте слишком плохо о нем, если он уедет с Ракель и без вас. Семья втроем по сути своей очень нестабильна, конечно, в этом часть ее очарования, но она эфемерна.
– Вы все неправильно поняли, – вмешалась Нивес. – Алекс собирается на мне жениться. Поверьте, это не иллюзия с моей стороны.
– А как же тогда Ракель? – спросил Клови.
– Предполагалось, что Алекс где-то встретится с ней и расплатится, – начал я. – Так считает Ракель. Но, по-моему, у Алекса другие планы.
– На что вы намекаете?
– Мы думаем, или, вернее, боимся, – продолжал
– Как мне кажется, это едва ли вероятно, – возразил Клови, однако было заметно, что он задумался. Потом вскочил и начал расхаживать по комнате, рассеянно пробегая пальцами по позолоченной мебели. Наконец он повернулся к Нивес.
– Вы уверены, что он планирует жениться на вас?
Нивес кивнула.
– Я помогала организовать его вылет из Франции.
Клови опять задумался. И по лихорадочному движению его бровей можно было видеть, как в нем идет логическая борьба с преклонением перед героем. В конце концов он задал ключевой вопрос:
– Вы богаты, мисс Нивес?
Она кивнула.
– Проклятие! – воскликнул Клови. – Тогда, видимо, это правда. Хотя я всегда аплодировал идеализму Алекса, у меня тоже возникали сомнения на этот счет. Слова чересчур легко слетали у него с языка. Да! Я обманывался.
– Где он? – спросил я.
Клови посмотрел на меня. Теперь он стал серьезным.
– Что он собирается делать, когда встретит Ракель, если не хочет взять ее с собой?
– Он планирует на долгое время избавиться от нее, – ответил я. – Сейчас он мертв, так что вполне может делать все что захочет. И он достаточно богат, чтобы провернуть дело, не оставив следов. Все сойдет гладко. Ракель сейчас в пути. У меня нет доказательств, но я хотел бы встретиться с Алексом раньше, чем Ракель. Поехали, Клови!
Он стоял в центре комнаты с видом человека, не способного принять решение. Потом он что-то надумал, обернулся и пролаял:
– Подождите. Я сейчас вернусь. – И тут же выскочил из комнаты.
– Что это могло бы означать? – обратилась ко мне Нивес.
Я пожал плечами. Это было представление. Я имею в виду, позирование.
Вскоре Клови вернулся в гостиную. Он сменил халат на грубовато выглядевший кожаный пиджак, надел солнечные очки янтарного цвета и натянул на набалдашник трости водительские перчатки.
– Пошли, – бросил он, направляясь к двери.
– Куда мы идем?
– Глупый вопрос, – сказала Нивес, потянув меня к выходу вслед за Клови.
52. КЛОВИ
– Эй, послушайте, разве в самом деле необходимо так быстро гнать? – спросил я.
Мы все трое втиснулись в отделанную орехом пилотскую кабину машины Клови. Реставрированная «Испано-Суиза» со старомодным мотором переходила от надрывного кашля к паническим завываниям и делала это так громко, что мне пришлось выкрикнуть свой вопрос. Нотка страха прозвучала в нем сильнее, чем я бы хотел. Клови не обратил внимания на мои слова, а Нивес вела себя так, будто наслаждалась всем происходившим. Я бы тоже наслаждался, если бы не уверенность, что через секунду мы въедем в автобус и нас разотрет в лепешку или мы снесем собственными головами витрину магазина.
В Париже была поздняя ночь, два часа, движения почти никакого, что делало наше положение еще хуже, потому что позволяло Клови прибавить скорость. Подумав, я вспомнил, что он, наверно, ждал всю жизнь такого честного, как перед богом, настоящего чрезвычайного события. Но все равно, Клови мог бы подождать еще несколько минут и вести свою идиотскую спортивную машину на безопасной скорости и не пугать, черт возьми, пассажиров, не страдающих, как он, склонностью к самоубийству.
Мы пронеслись по Елисейским Полям, будто танковый дивизион с реактивными двигателями, с диким скрежетом на двух колесах обогнули Триумфальную Арку, пулей пролетели по авеню Клебер. И каким-то чудом выскочили на кольцевую дорогу, никого не задавив.