Детективное агентство Пух и Прах
Шрифт:
Виле закатил глаза:
— Такие, которые могут обратить объект в жабу, например. Один говорливый надоедливый объект.
— Так и выражайся, — проигнорировал намёк оборотень. — Ищи дальше. Что там ещё есть? Пассивные?
— Да. Проклятые артефакты.
Шагая осторожно, как по ночной скрипучей лестнице, Вилен обогнул стол. Он вырисовал ладонями несколько красивых сосредоточенных пассов, чары проявления осели прозрачным облаком блёсток на стол и бумаги. И спокойно опустились дальше на пол. Не засветился ни один предмет. Вилен
— Ну как?
Вилен покачал головой.
— Можешь трогать чернильницу, это просто безделушка. Если его убили, то более бытовым способом. Может, ядом…
н прихватил пальцами изящную ручку чашки и принюхался к высохшим остаткам чая. Пахло не очень. Вилен протянул чашку профессионалу. Оборотень принюхался к краю и скривился.
— Чай протух и высох. сли он и не был отравлен, день на третий мог бы стать отборным ядом.
— А пахнет-то чем? — подтолкнул некромант.
— Тухлым чёрным чаем и тухлым смородиновым листом, — Вареник вернул чашку, почти впихнул в руку. — Причём, чай дешёвый, я тебе в нашу контору такой заказываю вместо «Аркхентского листа».
— Чего?
Вареник скривил равнодушно-беззаботную гримасу.
— Да тебе какая разница? Ты ж вкусы, как оборотень, всё равно не различаешь. А цена у него в шесть раз меньше.
— ты, значит, различаешь? И что значит твоё «тебе»?
— А я такое не пью, мой нос — инструмент тонкий. Как у парфюмера.
— Давно ты по этому инструменту не пoлучал, — провoрчал Вилен и раздражённо взмахнул пальцами над чашкой.
Фарфoровая красота медленно наполнилась жидкостью до трети, как её оставил хозяин. Чай внутри был свеж, приятного тёмно-медового цвета. И пах уже вовсе не плохо. Действительно смородиновым листом. И чем-то ещё, смутно знакомым. Вилен снова подозрительно принюхался, потом обмакнул мизинчик в жидкость и отчаянно сунул в рот.
— Фу-у, — прокомментировал Эдвард. — Ты этот палец недавно совал во всякое.
Вилен посмаковал ощущения. Придя к выводу, что пока не умирает, отставил чашку.
— Во-первых, не во всякое, а во-вторых, у меня очищающая магия на руках, чтобы улики не портить. М-да, на вкус не «Аркхентский лист», хотя его пытались улучшить смородиной и соцветиями эльфийской бузины, — признал он. — Но в целом, я не думаю, что его прикончил плохой чай.
— Тебя ж не прикончил, — с каменным лицом подметил Вареник.
— Хотя, может, к возрасту лорда… — Вилен сощурился, а потом возмущённо распахнул глаза. — Так. А откуда тогда на наших банках с чаем свеие даты? И я же видел счета!
Эдвард не дрогнул.
— Я же сказал, что такое не пью, а «Лист» вполне себе.
Под самодовольный смех, Виле титаническим усилием воли подавил позыв погнаться за подлецом и напомнил себе, что он, в отличие от некоторых, взрослый и состоявшийся неромант. н опустил палец в чашку, поболтал чай с чарами проявления…
— Вычту
— Да пошутил я, ты же меня знаешь, — неуверенно пошёл на попятный нахал, но в прищуре Вилена дружелюбия не прибавилось.
— Да. Я тебя знаю.
Сказав это как можно весомее, Вилен скрылся под столом. Кресло на все его манипуляции поддалось с невозмутимостью типичного неодушевлённого предмета, скрытых иголок или ядов тоже не нашлось. Поэтому некромант снизошёл до изучения ковра.
— И кстати, ты бы тоже занялся чем-нибудь полезным! Ты мне обещал нюх, — напомнил Вилен из-под стола.
— Тут пахнет скукотищей.
— Тогда осмотрись. Бумаги те же…
Вилен ползал на четвереньках, поскрёбывая каждое подозрительное пятнышко. Пока ковёр радовал только весёленькими узорами ядовитого плюща. Но это точно можно было вычеркнуть из расследования. Наверху Вареник шуршал бумагами, раскладывая их перед собой. Вилен вылез раздосадованный и в паутине, застрявшей в волосах.
— Кажется, зря мы рассчитывали тут что-то найти. Или не было ничего. Или уже всё прибрали.
— Это вряд ли, — Вареник с заботой старого закадычного приятеля снял с вихров некроманта клок серых нитей и всучил ему в руку. — Хорошая уборка этому дому бы не повредила.
Вилен скрутил меж пальцев комочек липкой паутины.
— Получается, слуг он сюда не пускал.
— Но чай-то ему кто-то приносил.
— Будь я старым и ворчливым скрягой, кого бы я впускал в кабинет? — спросил Вилен. — Ставлю зуб Ильёны, что Элгу.
— А может, того сушёного дворецкого. — Варени, откладывая в сторону лист с расчетами, толкнул случайно собачью чернильницу. — Упс.
Она со стуом тяжёлого стела перевернулась, из серебряной пасти выпала ручка, и по разложенным белым листам разлилась тёмно-синяя лужа. Вилен с ужасом смотрел, ак, возможно, бесценные улии, оторые они еще не разгадали, превращаются в единое пятно.
— Эдвард, ты болван, — с фатальной грустью обозвал Вилен, не в силах отвести взгляд от катастрофы.
Варени е нашёлся с ответом в этот раз. Под их пристальным вниманием мгновенно подсыхающие чернила начали меркнуть по краю и словно бы испаряться. Напарники ошеломлённо посмотрели друг на друга, а потом звонко встретились лбами над столом.
— Исчезающие чернила, — тёр Вилен вечно страдающий лоб основанием ладони. — Та и знал, что не всё чисто с этими бумажами.
— Знал он… Я слышал о таких. Нужен специальный проявитель.
— Ага. Или одно хорошее заклинание. Мы такими чернилами шпаргалки писали по древним руническим чарам.
Забыв про осторожность, Вилен скользнул в роскошное кресло лорда и по — хозяйски начал рыться в ящиках. На столешницу он щедро выгружал всё новые и новые папки с бумагами, которые теперь все стоило прoверить.