Детективное агентство Шейли-Хоупса
Шрифт:
– Он мог впустить убийцу.
– Теоретически, да. Но была ли у него такая возможность? Как он мог сноситься с заговорщиками, если постоянно сидел в поместье и выходил из этого флигеля только по приказу хана? Можно, конечно, предположить что под полом есть тайный ход, но даже если бы он тут и был, откуда о нем могли знать убийцы?
– Хорошо, на эти вопросы мы пока ответить не можем. Также мы не знаем, куда подевался переводчик после смерти Алаяра, – подытожил частный детектив.
– Верно. Но вам ли не знать, мой лейтенант, что стража всегда уделяет больше внимания тем, кто проникает в крепость,
– Думаешь, переводчик исчез не по своей воле?
– Пока утверждать рано. Но вот этот нож был ему очень дорог, а он оставил его здесь, у изголовья. Значит, торопился так, что не успел заскочить в свой флигель.
– Хорошо. Исключаем его пока из числа подозреваемых. А что ты думаешь о китайцах?
– Признаться, я их пока ни в чем не подозреваю. Они великие мастера своего дела, и не посылают людей бездумно крушить черепа врагов. Их почерк – касание отсроченной смерти. Если бы мы имели дело с китайцами, Алаяр-хан умер бы еще в море на корабле от внезапной остановки сердца или паралича легких. И оставалось бы только гадать, пьяный ли китайский грузчик-кули в порту случайно толкнул высокого господина, или прелестная наложница легко и нежно помассировала нужную точку в нужное время.
– Значит, все же русские? Но они не успели бы провернуть все так быстро!
– Если бы русские вздумали захватить Канджут, они бы уже давно были там, независимо от договоренностей нашей королевы с наследником канджутского престола. Зачем им терять лицо, убивая в чужой стране какого-то никчемного разбойника, если они могут поднять и вооружить подвластных им восточных правителей для справедливого отмщения грабителям и убийцам. Этим добрым людям всегда есть за что отомстить друг другу. Так что, пока Алаяр-хан вел бы переговоры здесь, там, в его землях, не осталось бы камня на камне.
– Стало быть, Россию мы тоже не принимаем в расчет?
– Мы не считаем ее априори виновной, – уточнил Раджив. – Но сейчас я бы хотел взглянуть на свидетельниц и, – он глянул на тикающие каминные часы, – на место преступления. Думаю, нам следует поторопиться и начать со второго.
Бравый шотландец вытянулся в струнку перед высокими гостями.
– Приятель, а не проводишь ли ты нас к месту убийства?
Лицо хайлендера искривилось так, будто он только что съел весь урожай лимонов какой-нибудь колониальной деревушки.
– Прошу извинить меня, сэр, но там этот дух… Мы, шотландцы, страсть как не любим иметь дело с призраками. Впрочем, вы сами все увидите. Разминуться с ним сложно. Как по лестнице подниметесь, сразу увидите большую залу, в которой его ублажали танцовщицы.
– Танцовщицы? – переспросил Шейли-Хоупс.
– Так точно. Этот принц с собой одиннадцать девиц привез. Одни, стало быть, их чертову музыку играли, другие же в непотребном виде перед ним выплясывали – срамота!
– Нешто тебе не нравится?
Лицо Мак-Кензи вновь стало непроницаемо суровым.
– Я добрый христианин, сэр! И этих бесовских завываний да завлекательных кривляний не признаю. Коль прикажете, я, как велит солдатский долг, пойду с вами,
– Мы теряем время, – тихо напомнил Раджив.
– Ладно, ступай, найди мистера Смита и напомни ему, что я с нетерпением жду ответа: не встречался ли кому из полисменов мужчина восточной наружности? Опиши им переводчика, но учти, меня интересуют все мужчины восточной наружности, которые могли оказаться в округе.
– Есть, сэр! – браво вытянулся Мак-Кензи и тут же бросился выполнять приказ.
– О чем думаешь? – поинтересовался Раджив, когда частный детектив поднялся на крыльцо. – Вижу, что-то беспокоит тебя.
– Меня удивляет один занятный факт: покойный, уезжая за тридевять земель, прихватил с собой одиннадцать девиц и всего лишь одного мужчину, причем того, который, судя по твоим наблюдениям, ненавидел его лютой ненавистью.
– Может быть, но это лишь предположение, – напомнил слуга. – Вероятно, Алаяр-хан опасался покушения и, судя по тому, что он не прихватил даже воинов из своего рода, на родине ему тоже было чего бояться.
– Да, тип был не слишком приятный. Но, как говорится, нам с ним детей не крестить.
– Учитывая, что он мусульманин, это замечание представляется мне неуместным.
– А учитывая, что он труп, то и подавно. – Стивен Шейли-Хоупс остановился перед резной входной дверью, украшенной множеством крестов, огляделся по сторонам и одним быстрым движением извлек из трости шпажный клинок. – На всякий случай, вдруг призрак забыл время очередного намаза, – пояснил он.
Как и говорил капрал Мак-Кензи, место преступления нашлось без труда. Ничего не мешало осмотру, лишь в полном безмолвии где-то под высоким потолком слышался заунывный вой. Место на колонне, к которому хан хорошенько приложился головой, было обведено мелом, хотя кровавое пятно было и так хорошо заметно. Раджив поднял руку, едва не касаясь рокового отпечатка, а затем взглянул на расшитую золотом кошму, все еще валявшуюся на полу, и перевернутый кальян рядом с ней. Судя по всему, именно здесь Алаяр-хан перед смертью изволил наслаждаться танцами своих гурий.
– Музыкантши сидели там, – сказал Раджив, указывая на низкую кушетку, возле которой валялись брошенные в панике экзотические музыкальные инструменты. А тут резвились танцовщицы.
– Что это нам дает? – поинтересовался отставной лейтенант.
– Довольно много, Стив, довольно много. Посмотри, как расположены канделябры.
– За танцовщицами.
– Правильно. А над ними висит люстра. Свечи на ней, сам видишь, не зажигались.
– Ты хочешь сказать, что Алаяр-хан сидел в темноте и смотрел на освещенных девушек?
– Именно так, мой друг. И музыкантши тоже смотрели на своих подруг из темноты. Так что преступнику не составило труда вбежать, совершить убийство и броситься наутек.
– Но само убийство? Такое впечатление, что душегуб подхватил Алаяр-хана с пола, и со всей силы ударил затылком об колонну. Но тогда, судя по отметине, этот неизвестный должен быть как минимум семи футов ростом.
– Может быть, может быть, – согласился Раджив, задумчиво рассматривая кровавое пятно. Однако хорошо было бы взглянуть на покойного. Вряд ли сам он был высок ростом. В тех горах рослые люди – большая редкость.