Детективный Новый год
Шрифт:
– Да ты рехнулась, какой бандит, он просто… композитор.
– Композитор? Ну и почему это надо скрывать? – с глубоким недоумением спросила Маня.
– Потому что… потому что он иностранец.
– Иностранец? Из какой страны?
– Из Франции.
– Французский композитор?
– Ну
– А почему это надо от меня скрывать? Что-то я не пойму. Сашка думает, наверно: композитор – это скверно?
– Не то, что композитор, а то, что французский. Не понимаешь?
– Она боится, что мама за него замуж выйдет и уедет во Францию?
– Да!
– Ни-ког-да! – твердо ответила Маня. – Никогда мама не уедет!
– Почему ты так думаешь?
– Потому что она… Она артистка. Настоящая! Что ей во Франции этой делать? И потом, говорят, что французы ужасные жадины, а у мамы две дочки, это невыгодно!
– Ну ты даешь, – рассмеялась Ксюша. – Но все равно, я тебе ничего не говорила. Ну, теперь твоя очередь, рассказывай!
И Маня поведала Ксюше обо всем происшедшем.
– Мань, это все правда? – не поверила своим ушам Ксюша. – Ты ничего не приврала?
– Ну знаешь! – возмутилась Маня. – Не веришь, спроси у Али!
– Ладно, не обижайся, просто это так… прямо как в кино. Она с ружьем, а тут врывается отец с пистолетом… Ну сама посуди!
– Но так и было!
– Ошизеть!
На другой день под вечер, когда Маня и Саша делали уроки, в дверь позвонили. Саша пошла открывать. На пороге стояла Аля, держа в руках что-то круглое, плоское, прикрытое кухонным полотенцем и источавшее упоительной аромат.
– А Маня-то дома? – спросила она, сияя улыбкой.
– Дома.
На голос выбежала Маня.
– Аля! Привет!
– Манечка, это тебе. Я испекла!
– Ой, что это?
– Пирог с капустой. Я слыхала, ты любишь с капустой… И спасибо тебе, прямо не знаю, если бы не ты…
– Аля, знаете, а давайте не будем ничего говорить Элеоноре Федоровне, как будто ничего и не было? Тетю Лену мы уговорим…
– Нет, – решительно покачала головой Аля, – нет. Я решила, что пора уж отвечать за свои дела самой… Я сама все ей расскажу, а там уж как она решит. Но я одно точно знаю – если бы не ты, Маня, я сейчас не знаю, что делала бы, пряталась бы где-нибудь, как последняя воровка, скрывалась бы, от каждого милиционера шарахалась… Ведь я не преступница, а обыкновенная дура из провинции. А ты… ты мне всю душу перевернула!
На глазах у Али выступили слезы, у Мани тоже. Они стояли, с двух сторон вцепившись в круглое блюдо с пирогом, пока Саша не отняла его у них.
– А вы Инночку одну оставили? – на всякий случай спросила Саша.
– Ну уж нет! Она тут, у Елены Дмитриевны.
Когда Аля ушла, Саша сказала:
– Манька, как быть с пирогом? Сами есть будем или наших позовем?
– Конечно, позовем! И немедленно. Ты звони Ксюхе, а сбегаю за Гошкой. И пусть Ксенька позвонит Шмакову. Мы все заслужили этот пирог.
– Погоди, Маняшка, я хочу тебе сказать… я тебя уважаю!
Маня обернулась в дверях:
– На фиг мне твое уважение? Мне нужна Гошкина любовь, вот!