Шрифт:
Александр Филиппович ПЛОНСКИЙ
ДЕТЕКТОР ИСТИНЫ
Фантастический рассказ
– Не нравится мне он, - сказал Гарин.
– Чем именно?
– поинтересовался Ставинский, помешивая ложечкой чай.
– Я не раз задавал себе этот вопрос, но так и не смог на него ответить. Не нравится, и всё тут.
Ставинский отхлебнул.
– Цейлонский чай это вещь. Да ты пей, остывает. Знаешь, как я его завариваю? Чайник нужно ополоснуть кипятком, минуту выждать, потом...
– Да погоди, - досадливо поморщился Гарин.
–
– Возможно, в тебе говорит родительская ревность: Искра твоя единственная дочь.
Гарин потер переносицу, взлохматил седеющие волосы.
– Кроме нее у меня никого нет.
– Тем более!
– Когда умерла Юна, Искорке не исполнилось и года.
– Оттого ты и не женился вторично, - понимающе кивнул Ставинский.
– Не совсем так. Во всяком случае, я не жертвовал собой. И, поверь, предъявлять дочери счет не собираюсь. Но все же...
Ставинский отодвинул недопитую чашку.
– Тебе не хочется, чтобы она вышла замуж?
Гарин пожал плечами.
– Дело не в том, хочу я или нет. Искре уже восемнадцать, она вольна поступать, как пожелает.
– Значит, проблема в женихе...
– А о чем я твержу четверть часа?
– вспылил Гарин, но тут же виновато понизил голос.
– Прости, шалят нервы. Да ты пей, не обращай на меня внимания.
Он сделал несколько поспешных глотков.
– Пустяки, - сказал Ставинский.
– Понимаешь, меня преследует страх. Всё кажется, что Искра совершает непоправимую ошибку. А я не в состоянии уберечь. Между нами наступило отчуждение. Искорка всегда была со мной откровенна, делилась мыслями, а тут...
– Это естественно. Вспомни себя.
– Я - другое дело. Рос в трудные годы. Без родительского надзора.
– И вырос хорошим человеком.
– Спасибо. Но я не о том. У меня в памяти рука дочурки, когда ей было шесть лет, и я повел ее в музыкальную школу. Крошечная ручка доверчиво покоилась в моей ручище. Пронзительное чувство ответственности за будущее этого крошечного существа с особенной силой охватило меня. И не оставляет до сих пор!
– Для тебя Искра осталась шестилетней?
– Нет, конечно же. Разве что в глубине души. Самую малость...
– К сожалению, каждому суждено совершить свои собственные ошибки. Жизненный опыт не наследуется.
– Тем паче мой. Если бы была жива Юна...
– А что он представляет собой, зтот... жених Искры?
– спросил Ставинский.
– У тебя есть причины его не любить?
Гарин ответил не сразу.
– Опасения у меня смутные, подсознательные - интуиция, не более того. А так парень как парень. Аспирант, общественник, первый разряд по шахматам. Из тех, знаешь, у которых в анкете: "не состоял", "не участвовал", "не привлекался".
– Прикрыли анкеты.
– Давно пора. Но это я к слову. Спрашиваешь, что он представляет собой? Не знаю. В том и беда, что не знаю. А
– Извечная коллизия: отцы и дети...
– Да уж... Еще обидится, ожесточится: "может его на детекторе лжи проверить?"
– Это идея!
– воскликнул Ставинский.
– Ты о чем?
– не понял Гарин.
Ставинский подсел поближе, положил ему руку на плечо.
– Твои слова натолкнули меня на любопытную мыслишку. Тебе ведь известно, чем я занимаюсь в последнее время?
– Я пришел за советом к другу, а не к специалисту по компьютерам, - с оттенком обиды проговорил Гарин.
– Электронная сваха не для Искры.
– Сваха? С чего ты взял? Послушай лучше, что произошло в начале века.
– Какое это может иметь отношение...
– Самое прямое, убедишься. Итак, в 1902 году на выставке "Мир искусства" экспонировался написанный Серовым портрет Михаила Абрамовича Морозова, историка, приват-доцента Московского университета, известного коллекционера живописи. Сходство было бесспорным. И вместе с тем... Вот, слушай...
Ставинский подошел к стеллажу, взял с полки том и, мгновенно найдя нужную страницу, прочитал:
"...Блестящий и парадный большой портрет, в котором ясно, что тончайшее сукно на этом выхоленном дяде и под сукном чистейшее подкрахмаленное тончайшее полотно, а поза - огородное чучело, кабан, выскочивший на охотника и остановившийся с разгону".
– М-да... Характеристика убийственная!
– откликнулся Гарин.
– Но к чему ты клонишь?
– Обрати внимание: утонченный эрудит Морозов предстал перед знавшими его в новом, неожиданном свете. Проявились черты, о которых никто не подозревал. Сама тщательно скрываемая натура этого человека сделалась для всех явной.
Ставинский достал другую книгу.
– Или вот еще... Валерий Брюсов:
"Портреты Серова срывают маски, которые люди надевают на себя, и обличают сокровенный смысл лица, созданного всей жизнью, всеми тайными помыслами, всеми утаенными от других переживаниями".
– Хотел бы я увидеть жениха Искры на портрете Серова, - задумчиво сказал Гарин.
– Такая возможность есть.
– Мне не до шуток!
– Я не шучу. Наша лаборатория исследует возможности компьютерной живописи.
– Компьютер-портретист? И чем же он отличается от фотоаппарата?
– А чем человеческий глаз от объектива?
– Это что, параллель?
– Вот именно. Компьютер не довольствуется мгновенным отображением действительности. Он анализирует ее в динамике, улавливает характерные детали, вводит для них весовые коэффициенты. И, наконец, синтезирует результат.
– То есть выдает портрет?
– Да, как итог наблюдения, анализа и синтеза.
– Но ведь для компьютера необходима программа?
– с сомнением проговорил Гарин.