Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей

Герасимов Александр Васильевич

Едва мальчику исполнилось четырнадцать, он без стеснения направился в микенский дворец и попросил пристроить его хоть куда-нибудь. В нем признали отпрыска порядочной семьи, а в младших слугах нужда была всегда, поэтому Ахом с первого же дня начал выполнять поручения.

Почему он выбрал именно этот путь? Ответ был прост.

Прилавок являлся тупиком — еще в детстве Ахом осознал это с необычайной ясностью. Его родители обладали богатством, однако оставались лишь торговцами. Они шли по пути размеренной и сытой жизни, не имея настоящей власти над людьми. В бесконечных подсчетах прибыли, шуршании папирусных свитков и базарной толчее Ахом не

видел ничего, что могло бы даровать силу — только ее бледное подобие.

Зато микенский дворец был средоточием власти и успеха! Победоносные войны Агамемнона, шумные пиры, сотни стражников в красивых доспехах, бесконечная вереница знатных гостей, готовые на все девы, блеск и великолепие… Даже цари из окрестных стран приезжали к Микенам на смиренный поклон. В мегароне Львиного города било ключом могущество, которого Ахом так жаждал.

Простому торговцу, даже очень богатому, нечего было и надеяться попасть во дворец, если только дело не касалось тяжб и податей. Вся жизнь юного чужеземца должна была свестись к коротанию дней за прилавком, сладким речам для праздных микенцев, бесконечному обсуждению поставок с толстыми купцами из Ликии, Фракии и прочих земель. Ахому всего этого было мало. Он ясно чувствовал, что должен стремиться к большему.

Поначалу было непросто. Ахома приняли во дворец как прислужника, и он безропотно сносил резкий тон старших, не избегая тяжелой и грязной работы. Его не покидало чувство, что вскоре наступят значительные перемены. Это было ничем не подкрепленное ощущение — голая вера. Но вера эта была столь сильной, что переходила в одержимость. Ахом никогда в себе не сомневался. Он ждал.

Все, что от него требовалось — следить, куда дует ветер.

Однажды ему представился случай проявить себя. Царь Агамемнон страдал от незаживающей раны в плече, полученной в одном из походов. Узнав об этом, Ахом набрался смелости предложить владыке целебную мазь, которую впрок заготавливала его мать.

Дворцовый лекарь, поначалу недружелюбно воззрившийся на придворного мальчишку с горшочком в руках, все же решил дать ему шанс. Ведь жители Айгиптоса всегда славились умением врачевать раны и тяжелые болезни.

— Не хватало мне еще плетей от стражников, если повелителю станет хуже из-за этой пакости! Так что пойдешь к царю сам. Пусть он решит, стоит ли пользоваться вашими странными снадобьями! Лично я бы прогнал тебя отсюда взашей, но… эта рана… Что мы только ни перепробовали — все тщетно.

Ахом только этого и ждал. Встреча с царем поначалу повергла его в трепет, но все обошлось: Агамемнон согласился принять лекарство. Властелин Микен осознавал, что в таинственной мази может содержаться яд, однако слишком устал от постоянной боли и опасался, что левая рука со временем перестанет ему служить. Владыка Микен добросовестно следовал советам юного слуги, трижды в день натираясь густой, дурно пахнущей мазью, и вскоре полностью выздоровел.

Агамемнон в долгу не остался. Когда плечо совсем перестало его тревожить, он призвал Ахома в свои покои, и между ними состоялась долгая беседа. Сначала речь шла о врачевании и искусстве травников из Айгиптоса, однако затем разговор перешел на другие темы. Отметив смекалку юноши, Агамемнон задал ему множество вопросов об устройстве дворца и сада, поинтересовался мнением о работе слуг. Ахом быстро отбросил первоначальную робость и охотно поделился с царем своими соображениями, понимая: настал его час.

Благодарностью царей следует пользоваться сразу, не откладывая до лучших

времен: слишком уж она редка и непостоянна. Надежды юного египтянина оправдались, и уже на следующий день он был причислен к личным слугам царя. Ему не приходилось более отмывать с челядью полы в мегароне и многочисленных дворцовых покоях.

Внимательность и острый ум — хорошие спутники. Благодаря им Ахом быстро снискал себе репутацию. Для царя он стал полезным источником информации о том, что происходило в ближайшем окружении владыки. Уже через два года молодой египтянин стал следить за поставками еды и питья во дворец, ему подчинялось два десятка слуг. Еще совсем недавно Ахом был никем, а теперь стал фигурой, к советам которой прислушивается сам повелитель Микен.

Однажды Ахом предложил царю закупать выделанную кожу и редкие краски не в Та-Кемет, а у ликийцев и дарданов. Качество их изделий практически не уступало товарам из Мемфиса, зато перевозка стоила ниже. Агамемнон никогда не был силен в торговых делах так, как в ратных, и предпочитал полагаться в этом на мнение окружающих; недолго думая, он последовал совету своего слуги, которому к тому времени безоговорочно доверял.

После этого в семье Ахома разразился невероятный скандал. Пожилой отец извергал проклятия и заламывал руки, призывая гнев богов на голову сына, который лишил его семью стольких выгодных сделок:

— Дерзкий юнец! Ты же знал, что мы выкупили краски и кожу, загрузив ими два больших корабля!.. О, нечестивый сын, как ты мог?.. Придя в родной дом, ты спокойно рассказываешь мне об этом за ужином!

Он вплотную приблизился к невозмутимому сыну, и тот увидел красное, раздувшееся от гнева лицо:

— Старый Бадру в Мемфисе получил плату еще и за прекрасную прочную ткань. Скажи на милость, что мне теперь с ней делать?

— Ты можешь вывезти ее в соседние царства, заплатив причитающуюся пошлину, и перепродать скупщикам, — спокойно ответил Ахом, неторопливо пережевывая еду. — И я бы поостерегся называть товары Бадру «прекрасными» или «прочными». Те, что предлагают дарданы, ничуть не хуже. Начни покупать у них, и однажды станешь богаче прежнего.

— Вывезти… Продать скупщикам за бесценок!.. Пусть великие боги покарают тебя за то, что решил разорить собственного отца! Что мешало тебе сначала обсудить это со мной?!

— Я забочусь лишь о благосостоянии микенского трона. Агамемнон, конечно же, оценит мои усилия.

Торговец задохнулся от негодования:

— Ты египтянин или нет?! Где твоя честь, твоя верность?..

— Отец, прекрати, — в голосе Ахома впервые проступило нетерпение. — Не ты ли сам бежал из родного города, едва у тебя начались проблемы?.. И теперь лицемерно требуешь от меня верности земле, которую я не видел с рождения? Скажи уж сразу, что беспокоишься о прибыли… Знай, что у меня тоже имеются интересы, которые я буду отстаивать. А теперь давай закончим этот бесплодный разговор.

— Ты будешь лишен наследства, акаваша! — злобно прошипел торговец.

— Превосходно. Тогда я обращусь к царю, — в невозмутимо-мягком тоне Ахома угрозы было значительно больше, чем в гневных речах его отца. — И мы посмотрим, что ответят микенские законы. А может быть, Агамемнону стоит обратить внимание, насколько исправно ты платил подати все эти годы?..

Удар был чересчур силен — старик упал в кресло и беспомощно обмяк. Разинув рот, он жадно глотал воздух. Почему его сын оказался столь коварным? Ветер, которому следовал торговец, внезапно изменил направление…