Дети Бесконечности-8
Шрифт:
– К делу это отношения не имеет, - кротко заметил Охэйо.
– Пока, по крайней мере. А вот разные сомнительные опыты некоего Демиурга Тьмы - очень даже имеют.
– Кого?
– спросил Лэйми.
Охэйо усмехнулся.
– Вайми же. Отнюдь не являясь поборником Злобных Сил Зла, он таки сотворил Тени Теней, Покрывала Тьмы, Выворотни, и ещё много, много Прекрасного... то есть, ужасного. Это притом, что экспериментов на Себе, Любимом, данная личность не любит и не ценит, да и ставить их на ком-то ещё тоже не рвется, так как экспериментировать напрямую с Реальностью ей гораздо интереснее. А что отдельные части Творящей Бури иногда отрываются и улетают, черт знает куда, где продолжают творить уже без какого-либо контроля... ну, бывают проблемы. Решать которые приходится уже не одной творческой личности, а всем нам. Это притом,
– А что... ну, другие демиурги на этот счет думают?
– спросил Лэйми.
– И что вы сами думаете о проблемах этой самой личности?
Охэйо вновь фыркнул.
– С точки зрения Великих Магов, например, Вайми - посвященный Творящего Света, источник вселенных и всевозможной фигни. О его внутренней структуре нам, к сожалению, судить трудно, можно считать юноша белой дырой. Естественно, что со способностью услышать и понять у него... плоховато. Можно даже сказать, что у Вайми есть уникальная способность не замечать то, что ему не нравится. Правда, неудовлетворенность достигнутым у него тоже есть, - без неё он не забрался бы так высоко. Интересно, конечно, сможет ли кто-то охватить такое наглое духовное изобилие.
– Сможет, имея должный масштаб для сравнения, - сказала Анхела.
– Но получить его сможет только демиург или сравнимая с ним по возможностям сверхцивилизация.
– И кто мы все в такой системе координат?
– спросил тезка.
– Создатели и Творцы, конечно, но ленивые-е-е-е...
– усмехнулся Вайми.
– Которые морально до своих же способностей к творению не дотягивают, - обиженно сказал тезка.
– Ну, значит, надо дотянуть, - сказал Лэйми.
– Но мы же обсуждаем не картинку, а реальное бытие, которое хотим изменить. Надо же как-то проверять, что измененная реальность - именно та реальность, что нужна.
– Быстро бегать в будущее, смотреть, что получилось, - и быстро-быстро назад, пока не догнала благодарная общественность, - предложил тезка.
– Так, методом научного тыка, есть шанс довести ваймиверс до ума за какую-то пару миллионов итераций. Вайми мог бы подумать о сотворенных. Чтобы они могли хотя бы переходить из БНД обратно.
– ...и незлым тихим словом поминать Творца, лишившего их плоти, - заметила Хьютай.
– Скорее, правда, называть его будут уже как-то иначе, и рисовать в виде характерной личности с рогами и копытами, в окружении котлов и сковородок.
– Такой парадокс: Творца все клянут, но жить легче, - усмехнулся Вайми.
– Я уже говорил, что природа мира зависит единственно от точки зрения, и что в основе её лежат парадоксы, без которых ничего просто не будет работать.
– А сколько тут вселенных всего?
– спросил Лэйми.
– В Мультиверсе их 10^118, если говорить о вселенных с разной физикой, и у каждой есть ещё 10^118 параллелей с разной историей, в том числе и такие, где никакой БНД нет и в помине, - ответил Охэйо.
– Он не только больше, чем мы представляем, он ещё больше, чем мы можем представить. Правду говоря, организованные структуры есть лишь в одной вселенной из 10^100 - Вайми проще было допустить все варианты, чем выбирать что-то конкретное. То же и с историей. И тут уже возникает крайне интересный вопрос: правим ли мы Реальность, или просто меняем свою точку зрения и видим вселенную, в которой БНД нет, а той, в которой БНД есть, не видим, - а она, как тот суслик, есть. И что делать, если две вселенные с одинаковой историей просто не могут существовать, или их количество вообще фиксировано, и менять его - никак?
– А насколько должна быть одинаковая история?
– спросил Лэйми.
– Направление взмаха крыльев бабочки влияет?
– Если верить Анхеле - то таки влияет, - усмехнулся тезка.
– Недаром же их именно 10^118, а не меньше.
– А прямое управление реальностью?
Охэйо вздохнул.
– Вайми уже давно освоил её. В основном, правда, он с её помощью фиксит то, что натворил во сне. Здесь, в Нау-Лэй, граница между явью и сном вообще довольно размытая. Это в обычном мире она четко очерчена. Здесь же помысленное есть явь. Сон есть явь. Мысли есть явь. Реальность - лишь пена на бездонном океане воображения. И структура ваймиверса связана со структурой души Создателя, точно
– А есть ли душа у самого Творца?
– с крайним интересом спросил Лэйми.
Охэйо усмехнулся.
– В самом начале пути Вайми был просто психоматрицей в ВР, которая души, в силу своей кибернетической природы, не имела. Что-то начало появляться лишь после его перехода к самостоятельной жизни, опять же в ВР. Из общего фона племени он начал выделяться лишь в тринадцать лет, на фоне кризиса подросткового возраста. Каких-то резких переходов, типа, крестился и всё, душа есть, там, конечно, выделить нельзя. Процесс шел вполне постепенно. Вот "фазовый переход" от просто души к Сущности, к и-линн, произошел за часы, на фоне отчаянных попыток Вайми вырваться из самого себя - дыба и втыкание иголок во все места очень этому способствуют. Но вопрос, сколько там заслуг самого Вайми, сколько заслуг прежнего Вайми-симайа, Вайэрси, правившего его психоматрицу, Нарайны, взявшей очень юного тогда Вайми на воспитание, Лины и ряда его друзей... он непростой, и, как говорится, открытый. Проблема Вайми в том, что его развитие было не постоянным, а, по сути, ступенчатым, - цепочкой фазовых переходов, вызванных не столько его старанием, сколько стечением обстоятельств. Методической работы над собой он никогда не вел, полагаясь на удачу и интуицию. Это и обусловило как легкомысленное отношение к Творению, так и бесконтрольность его собственных способностей - он просто не знает, как они действительно работают. Драть, однозначно драть!
– А разве можно ремнем на такую творческую личность воздействовать?
– ехидно спросил тезка.
Охэйо усмехнулся.
– Ну, раз данную Сущность можно создать с помощью творческого воображения, то с его же помощью можно на неё и повлиять. В том числе - и ремнем. Чтобы нефиг было культ имени себя создавать.
– Я его не создавал, они сами, - обиженно сказал Вайми.
– Я им даже не показывался.
– Вот Охэйо таким не морочится, - сказала Маула.
– Напротив - смело идет послушником в храмы имени Себя, героически моет полы, чистит картошку, стирает пыль с собственных статуй, и даже веником получает по попе за лень и подслушивание, что там жрецы про него, Творца, рассказывают. Анекдоты, в основном.
– А зачем он туда идет?
– спросил Лэйми.
– У него подозрения есть, что товарищи просто издеваются, - с усмешкой пояснил Вайми.
– В смысле, культ есть, но такой, что у объекта от стыда горят ухи, - там некоторые элементы из индийской мифологии имеются.
– Х-м-м, - Лэйми весьма смутно понимал, о чем тут идет речь.
– Вспоминаем разные там приношения лингаму Шивы и прочее такое всё. У Охэйо от такого поклонения ухи горят, и над ним дева любимая смеется, - добавил Вайми.
– А разгонять формально не за что, - кровавых жертв нет же, все за Добро и Любовь - да, храмовые гурии тоже там есть.
– Вот кто-то сейчас получит по попе, и станет приличные миры творить, как я, - обиженно сказал Охэйо.
– Пока мы тех миров не видели, - фыркнул Вайми.
– А я смело пробегаю по всей гамме возможного. Творящее воображение не должно отступать ни перед чем.
– А почему не видели?
– тут же спросил Лэйми.
– Сила воображения недостаточна?
Вайми слабо улыбнулся.
– Потому что Охэйо ещё не сотворил их. И приличные тут - это с непорочным зачатием... для всех, - а это уже негуманно. У нас-то самих это самое вполне есть же, так что нехорошо других его лишать, и говорить, что неприлично.