Дети блокады
Шрифт:
Наконец-то мы дождались! Вызов выслан! Как это замечательно! Наша эвакуация закончилась — впереди встреча!
Девочки взрослели. Многие стали заботиться о своей внешности. Появились самодельные бантики на заколках, бусы из рябины, какие-то кружева, ленточки. Серые однообразные детдомовские платья начали украшаться белыми воротничками.
Среди всех дел, которыми мы старались увлечь детей и сделать их жизнь богаче, особое место занимал детский театр. Сначала
Огромный интерес у ребят вызывало изготовление из подсобных материалов костюмов и декораций. Момент из спектакля — пароход причаливает к утесу. Как сделать утес? Мальчишки нашли на конюшне старую попону, притащили столы, взгромоздили на них стулья. Девочки сшили серые байковые одеяла и покрыли ими высокое сооружение — утес получился на славу!
Дети сами были и режиссерами, и актерами, а воспитатели, активно участвуя в творческом процессе, одновременно учились у детей многому, радуясь находкам и ощущая себя участниками общего праздника.
В подготовке спектаклей трудно переоценить роль Марии Николаевны Роговой. Эта добрая женщина все делала с душой, подбирая цвет платья к цвету волос каждого ребенка индивидуально. В своей бельевой она обсуждала с девочками и с воспитателями фасоны платьев, советовалась с ними, если не нравилось, охотно меняла отделку или другие детали. Ее практическая работа с детьми была тоже своего рода воспитанием. Увлечение театром не заслоняло от нас других более важных дел — мы постоянно искали семьи наших детей, поднимали документы, по метрикам устанавливали место рождения, по адресам посылали запросы. Из разных мест начали приходить ответы, благодарности. Какая была радость, когда у Олега Лукина нашлись бабушка и дед, которые забрали его к себе в деревню!
В апреле 1945 года я уехала в Ленинград. В 46-м году встречала ребят. Выяснилось, что большинство девочек попали в технические ремесленные училища, где их обучали слесарному и столярному делу, к которому душа не лежала. Я поехала в Смольный, объяснила ситуацию, попросила перевести девочек в швейное училище. Инструктор обкома, выслушав меня, ответил кратко:
— Раз направлены, значит, стране так надо.
Однако через два месяца девочек все же перевели в швейный комбинат, где они закончили ПТУ.
Общая атмосфера в детдоме была доброжелательной, серьезных конфликтов между детьми и воспитателями не возникало, если не считать нескольких исключительных случаев. Коллектив воспитателей был дружный! Объединяющую роль играла Ревекка Лазаревна. Все взрывы Ольги Александровны объяснялись ее личными качествами, но основное характерное для нее — могучая энергия и желание вытащить детдом в светлое будущее.
5 июня 1944 года. Итак, я уже сдала вызов в НКВД. 19 велено позвонить. Наши мечты становятся реальностью. Лева в районе Пскова — в самом пекле и огне.
Нам остается только верить и надеяться. Сюда из Крыма навезли множество татар. Говорят, три тысячи. «Спецпереселенцы». В чем их обвиняют, точно не знаю, но на этих людей спокойно не могу смотреть. Везут их, по слухам, на лесосплав и лесозаготовки. Среди них очень много стариков и калек. Что могут они делать в лесу? Сегодня один менял десять грецких орехов на килограмм картошки.
Когда группа ссыльных татар проходила мимо нашего дома, мама стояла на крыльце. Одна женщина остановилась и попросила воды для ребенка. Мама вынесла ей воды в кружке и заодно незаметно сунула кусок хлеба.
Летом 44-го мы с Миррой как-то вышли после обеда из столовой и увидели, как от Ступина поднимается к нам в гору целая процессия — несколько подвод, рядом с которыми идет большая группа людей, человек тридцать-сорок. Мы остановились в недоумении — что за люди?
— Татар гонят. С Крыма, — объяснила немолодая колхозница, стоявшая у края дороги.
О ссыльных татарах мы уже знали от нашего завхоза и парторга Кронида Васильевича. Со смешанным чувством любопытства и презрения к ссыльным стояли мы, ожидая приближения этих осужденных нашим правительством людей. Раз их выслали, значит, не зря, значит они сотрудничали с оккупантами, может быть, выдавали немцам наших партизан… О таких предателях много писали газеты, а я не раз читала ребятам во время политинформации выдержки из газет.
Перед горой подводы остановились, с них сошли люди, чтобы лошадям было легче, старики и старухи с детьми и заковыляли в гору. Остальная группа продолжала идти и скоро поравнялась с нами. Люди шли усталые. Лиц мы не видели, так как они шли опустив головы, не желая встречаться с нами взглядами. Одеты они были кто в чем, несли на себе какие-то мешки. Остальная поклажа была на подводах. Только на одной телеге осталась сидеть молодая красивая беременная женщина в цветной шали. Поравнявшись с нами она не опустила головы, и мы смогли заглянуть в лицо «врага», встретившись с ней взглядами. Ее огромные, глубоко запавшие черные глаза, смотрели на нас с такой болью и тоской, что мы не выдержали и отвернулись.
Тоскливая процессия в полном молчании медленно прошествовала мимо нас и повернула за церковью на большак в сторону Мантурова. Потом говорили, что в Мантурове их погрузили в поезда, идущие на север.
7 июня. Открылся второй фронт! Семь с половиной тысяч вылетов сделали союзники, высадив во Франции войска и технику! Это так здорово! Наконец-то наступило это счастье!