Дети богини Кали
Шрифт:
– Странно, что ты, неуч, так хорошо умеешь выражать свои мысли. Меня тоже иногда посещает подобное чувство, тебе удалось довольно точно его описать, – Онки, разбежавшись, поднялась на небольшой крутой холмик и глядя на Малколма сверху-вниз, добавила, – эффект перерастания собственной жизни. Приходит время, и нужно непременно что-то менять. Иногда даже очень круто.
Он улыбнулся своеобразному комплименту. Ему не приходило в голову обижаться на Онки, он принимал её высокомерие как неотъемлемую
Она спрыгнула с холмика, и они снова оказались вровень.
– Это твое первое самостоятельное решение, – признала Онки, повернувшись к нему, – я тебя уважаю.
Он грустно усмехнулся.
– Зато теперь меня не уважают все остальные.
Онки махнула рукой так, будто отгоняла назойливую муху.
– Ерунда! Расскажи мне ещё что-нибудь об этой женщине… Сколько ей лет? Ходят слухи, что она уже очень старая, и внешний вид поддерживает только благодаря своим чудо-таблеткам…
Малколм задумался.
– Я не знаю… Мы не разговаривали на такие темы, чтобы я мог определить её возраст…
– Она не поминала случайно в разговоре, скажем, какое-нибудь историческое событие из прошлого, которому была свидетелем?
Малколм смутился.
– Нет. Мы не слишком долго говорили…
Онки нахмурилась.
– А по тому, как она выглядит… ну… сам понимаешь… без одежды… сколько ей можно дать? Ты ведь не станешь мне липу гнать, что между вам ничего такого не было?
Девчонка смотрела на Малколма прямо и просто, без всякого смущения. Ею двигало лишь беспринципное детское любопытство.
– Всё происходило в темноте; я не знаю, она ли подстроила это, чтобы скрыть свою старость, или так случайно вышло, я почти не смотрел на неё… – тихо сказал Малколм.
Онки шла опустив голову.
– И тебе нисколечки не было противно? – выдала она, круто повернувшись и взглянув на него.
Ей снова удалось вогнать Малколма в краску. Своей пронзительной наивностью, непосредственностью, совершенно неожиданным отношением к тому, о чём она спрашивала…
– Нет, – ответил он, спрятав взгляд, – мне даже понравилось…
Онки надолго замолчала, задумавшись. Одной Всемудрой ведомо, какие мысли роились у неё в голове, пока она шла рядом, хмуро глядя себе под ноги и теребя завязки спортивной курточки.
– Мы на месте, – сказал юноша, остановившись возле небольшого деревца, одиноко растущего на территории огромного пустыря. Оно было покрыто крупными, глянцевыми, вот-вот готовыми лопнуть почками.
– Весна, – Малколм присел на корточки, – поздравляю тебя, – сказал он, обращаясь к своему растительному питомцу, – в этом году, будем надеяться, ты ещё немного окрепнешь…
Онки осталась стоять чуть в стороне.
«Кровожадной богине Кали принесена очередная жертва…»
Онки беспомощно сжала кулаки. Первородная ненависть к злоупотреблениям сильных мира сего в этот миг проснулась в ней окончательно.
ГЛАВА 9
Весна размахнула свои роскошные вышитые рукава во всю ширь. Небо наполнилось птицами. Деревья на территории Норда зазеленели, сначала робко, пастельно, а затем всё сочнее и сочнее. Воспитанники друг за другом сбрасывали длиннополые пальто, куртки, теплые шапки, и по вечерам с футбольного поля доносился веселый гомон – приближался сезон игр. Солнце теперь подолгу стояло над гаражами, но даже когда оно закатывалось, ещё некоторое время было светло – медленно таяла на горизонте алая полоска, на фоне которой так четко вырисовывались клеточки металлической сетки, окружающей поле.
В один из вечеров, не слишком подходящих для футбола из-за некстати испортившейся погоды, Саймон и Онки сидели рядом на стволе изогнутого дерева возле игровой площадки.
– Ты какая-то мрачная сегодня, тебе грустно? Неужели ты так расстроилась, что сегодня не погоняешь мяч?
– Нет, – ответила она, запрокинув голову.
Саймон бессознательно тоже взглянул наверх. Над ними клубилось бледно-серое пасмурное небо, ветер приносил время от времени мелкие капли дождя.
– Мне не грустно, – сказала Онки, -мне страшно. Только это не настоящий страх, не такой, когда боишься боли или смерти, а другой… Но он не меньше выбивает из колеи.
– Чего же ты боишься? – спросил мальчик. Тонкие пряди волос щекотали его нежный лоб; недовольно сморщившись, он убрал их рукой.
– Не твоё дело, -отрезала она.
В разговоре с ним Онки всегда пыталась показаться жестче, смелее, независимее, чем была.
– Ну почему же не моё? Мы ведь друзья… – Саймона опечалило её недоверие.
– Разве ты сможешь мне помочь?
– А вдруг смогу.
Онки усмехнулась. Саймон уже привык к её высокомерию и сумел убедить себя, что, когда дружишь с девчонкой, иначе просто не бывает. Он ведь всего лишь мальчик – мальчик! – маленькое беззащитное существо, а она – ооо! – девчонки гордые и сильные, они здесь главные, они созданы порабощать мир, и ему ли спорить с Онки Сакайо…
– Я не хочу участвовать в следующем туре олимпиады по математике, – сказала она.