Дети богов
Шрифт:
– Это ж Личинка! – осклабился Нили, до которого в последнее время все доходило, как до башенного крана. – Пойду, вытрясу из нее душу…
– Сидите, – остановил его Иамен, и, как ни странно, верзила послушался.
– Что она делает? – спросил я у некроманта. – Порчу наводит?
– Нет, тут все куда интересней. Если не ошибаюсь, девочка собирает материал для Ловца Снов.
– Дримкетчер? [5] – я недоуменно нахмурился. – Такая индейская хрень…
– Не индейская хрень, а, скорее, индейский хрен, простите меня за прямолинейность. Эти ребята живут тем, что воруют
5
Ловец снов (англ.)
Нили содрогнулся. О его нелюбви к паукам я знал давно.
– Как-то вы, Иамен, драматизируете. Ну, уворуют ваши дримкетчеры парочку снов, кому от этого хуже?
Иамен обернулся ко мне, сведя брови домиком.
– Мастер Ингве, вам бы понравилось, если бы, заснув, вы каждый раз проваливались в серое ничто? Липкое как паутина, так что проснуться вам не удастся до того, как зазвонит будильник – если он вообще зазвонит. Люди, на которых паразитируют дримкетчеры, проживают в среднем от двух недель до полугода. Обычно они пытаются не заснуть, используя для этого разнообразные стимулирующие средства: и кончают либо передозом, либо – те, кто порешительней – пускают себе пулю в лоб.
Я встал, да так резво, что чуть не опрокинул столик. Нили вскочил следом за мной.
– Вы куда? – с настоящим или деланым изумлением спросил мистер Иамен.
– Как куда? Надо же ее остановить?
– Кому надо?
Вот за это я и люблю некромантов.
Пока мы чухались, девушка по имени Ли Чин успела собрать свою страшную жатву, и сейчас решительно удалялась по коридору. Мы поспешили за ней. Отойдя метров на двести, девица оглянулась и шмыгнула в мужской сортир, ловко обогнув перегородившую вход тележку уборщика.
– Нили! – сказал я.
– Мастер Ингве, неужели вы считаете, что я девку от мужика не отличу?!
Не думаю, что Нили захотелось бы выслушать мое искреннее мнение по данному вопросу. Не говоря худого слова, я распахнул дверь сортира.
В сортире было весело. Девица Ли Чин стояла спиной к нам. Как раз в этот момент она протягивала ксивник с волосами невысокому человечку. Человечек, судя по всему, был индейцем. Из-под желтого шелкового цилиндра, увенчивающего его макушку, свисали пряди масляных волос цвета воронова крыла. Еще индеец был обряжен в желтый фрак с неимоверно длинными фалдами, широкие штаны и мокасины.
Прежде, чем деловые партнеры успели отреагировать на наш визит, Нили взревел и ухватил Ли Чин за подол ее летнего платьишка. Девица взвизгнула. Платье слезло с нее, как ящериный хвост, обнажив симпатичную узкую спинку и не менее симпатичный рыжий хвостик.
– Лисица! – заорал Нили, который, как дурак, застыл с платьем в руках.
– Кицунэ [6] , – поправил я.
Не дав нам возможности закончить наш научный диспут, девка влетела в кабинку и прыгнула прямиком в толчок. Зажурчала сливающаяся вода, и девицы и след простыл. Между тем ее компаньон прошествовал в ту же кабинку, скорбно кряхтя, развел полы фрака, спустил штаны и опустился на сиденье.
6
Кицунэ –
– Это еще что… – пробормотал Нили.
Маленький негодяй поднял на нас взгляд, исполненный бесконечной кротости.
– Орлиный Зуб хотел бы осведомиться, что нужно бледнолицым господам от бедного индейца?
– Ты что, издеваешься?! – зарычал Нили.
Я подошел к делу более практически и сказал:
– Кошелечек-то отдай.
– Вот уж не подумал бы, что бледнолицым господам понадобятся жалкие сбережения старого Орлиного Зуба.
Без лишних церемоний я подошел к сидящему на унитазе и вцепился в кошелек. И тут случилось странное. Индеец подскочил в воздух чуть ли не на две сажени – и там, где у нормального краснокожего должны быть ноги, обнаружились мохнатые паучьи лапы. Этими лапами индеец быстро и деловито принялся опутывать меня на редкость липкой нитью. Нить тянулась оттуда, где у нормального краснокожего должны бы быть…
– Ты чего?! – заорал Нили.
Он ухватился за нить, пытаясь меня освободить – и ту же влип сам.
– Так-так-так, – приговаривал паук, ловко орудуя лапами, – Тихо-тихо-тихо. Сейчас-сейчас-сейчас.
Я уже начал задыхаться. Нили жалобно выл и драл паутину, однако тонкая нитка оказалась прочнее стали.
– Осторожно-осторожно-осторожно, – напевал паук, работая с усердием.
Из того места, где у всех нормальных краснокожих мужского пола находится детородный орган, показалось гнусное на вид жало. На кончике жала подрагивала капля желтоватого яда. Тут я сдался и заорал во всю глотку:
– Спасите! Помогите!
– Никто-никто нас не спасет, – радостно напевал паук. – Никто-никто нам не поможет.
– Иамен! – взвыл я, отбросив всякий стыд.
Неожиданно паук остановился. Склонив ко мне жуткую харю, на которой уже прорезались нехилые жвала, он спросил:
– Простите, как вы сказали? Кого-кого вы позвали на помощь?
– Иамен – наш некромант, и он надерет тебе задницу, гнусный ты паучара! – заорал Нили, выплевывая паутину.
– Ага, – сказал паук.
Утратив к нам всякий интерес, он шлепнулся на пол и быстро-быстро пополз вон. А мы остались в кабинке, спеленутые паутиной, как две куколки шелкопряда.
– Да что же это за некромант такой, от одного имени которого нечисть разбегается? – вопросил Нили, стараясь освободить левую кисть.
От его рывков мы утратили равновесие и, покачнувшись, вывалились из кабинки. Кафель холодил обожженные паутиной щеки, но в остальном приятного было мало.
– Чтобы ты провалился в Хель, Нили, – ласково пожелал я. – Не мог, что ли, стоять спокойно?
– А какая разница – торчать в кабинке или на полу валяться?
Ответ был резонный, но тут по интеркому – звучавшему несколько глухо из-за захлопнутой двери – объявили наш рейс.
– Что будем делать?
– Поползем? – предложил Нили.
Лучшего варианта у меня не нашлось, и мы, извиваясь, как дождевой червяк под ботинком фермера, поползли к двери. По счастью, выползать из нее нам не пришлось. Створка распахнулась, и на пороге показался мистер Иамен с катаной. Некоторое время он стоял неподвижно, впитывая глазами открывшееся ему чудное зрелище.
– Иамен, вы паршивец, – прочувствованно сказал я. – Почему вы никогда не предупреждаете нас о том, что мы лезем к Фенриру в жопу?