Дети бури
Шрифт:
Генри в своей обычной лаконичной манере представил ему Соню и закончил фразой:
– Лерой некоторое время прожил в Бостоне.
– Правда? – спросила Соня. – Я там училась в школе.
– По мне, так в Бостоне слишком холодно, – кивнул он.
– Мне тоже так кажется, – ответила она. – Вы из какой части Бостона?
– Из той, которую я не люблю вспоминать, – сказал Лерой с беспокойной улыбкой. – Я уже давно там не живу. До того, как переехать сюда, я работал в поместье мистера Доггерти в Нью-Джерси.
– И в Бостоне вы тоже у него служили? – спросила девушка, пытаясь завязать вежливый разговор. Хотя Лерой Миллз казался довольно
– Да, и там тоже.
– Я сама жуткая неумеха, – призналась она, – и восхищаюсь людьми, которые умеют чинить вещи.
– Если нужно что-нибудь починить, практически все, что угодно, просто обращайтесь ко мне, – ответил он, бросая взгляд на влажный цемент под ногами. – Теперь, с вашего позволения, мне нужно заняться своим делом.
Разговор был настолько банальным, насколько вообще может быть банальной беседа при первом знакомстве, и все же всю обратную дорогу Соня не переставала о нем размышлять. Миллз показался ей таким необщительным, даже несмотря на то, что своим упоминанием о Бостоне Генри дал ему самую обычную тему для обмена приветствиями. Конечно, вполне возможно, что этот человек был просто застенчив от природы, точно так же, как и Хельга. И все же, думала она, можно ли положа руку на сердце сказать, что она узнала о нем больше, чем об остальных? Хельга слишком смущалась, чтобы поддерживать длинный разговор. Билл Петерсон казался общительным и открытым, но о себе не рассказал практически ничего. То же самое произошло и с Бесс. Естественно, из-за того, что, по словам Петерсона, у Генри был плохой день, он мало что добавил к разговору, и все же... Необщительность Миллза была другого рода – будто он нарочно старался что-то скрыть. Она спросила, в каком районе Бостона он жил, – и мужчина уклонился от ответа, спросила, что он там делал, – и он так же быстро ухитрился сменить тему. Теперь Соня понимала, что его ответы только запутывали ситуацию, как будто она допрашивала его, а не вела простую светскую беседу.
Вернувшись в дом, девушка снова постаралась избавиться от неприятного впечатления. Она уговаривала себя, что делает из мухи слона, и все из-за этой истории, которую Петерсон рассказывал по дороге к Дистингью. Детоубийца, телефонные звонки с угрозами, анонимные письма, безумец на свободе – ни одна из этих вещей не способствует душевному покою, и все они были прямо-таки предназначены для того, чтобы заставить воображение работать без перерыва.
Когда они снова оказались в прихожей большого дома, Билл сказал:
– Ну, теперь я уйду, чтобы вы смогли отдохнуть. Увидимся за ужином. Тогда вы и с семьей Доггерти познакомитесь.
– Они едят вместе с вами? – удивленно спросила она.
Петерсон рассмеялся:
– Во всяком случае, наше хозяйство не страдает отсутствием демократизма. Джой Доггерти кто угодно, только не сноб, и за обеденным столом у него всегда очень весело. Лерой, вы и я будем ужинать вместе с семьей; кухонный персонал, которому приходится готовить и подавать блюда, конечно же поест у себя.
Следом за Генри Соня поднялась по широкой центральной лестнице на второй этаж, прошла по основному коридору до дальнего конца, где располагалась ее комната. Это был юго-восточный угол огромного дома.
Стены были обиты тканью приятного бежевого цвета, пол выложен тиковым деревом. Темно-голубой ковер оттенка чистой морской воды слегка приминался под ногами. Мебель из красного кедра, как объяснил Генри, была
– Могу я помочь вам распаковать вещи? – спросил Генри, внеся в комнату последний чемодан.
– Нет, спасибо, – ответила она. – Я быстрее привыкну чувствовать себя здесь как дома, если разложу все сама.
– В таком случае ужин в восемь часов, – доложил дворецкий. – Вы найдете всю семью в передней столовой.
– Отлично, – сказала Соня. – Благодарю вас, Генри.
Он кивнул и бесшумно вышел из комнаты, закрыв тяжелую деревянную дверь так мягко, как мог бы это проделать профессиональный грабитель, который крадучись уходит с места преступления.
Прежде всего Соня подошла к единственному окну – огромному стеклу, разделенному на множество панелей, за которым открывался вид на лужайку позади дома, извилистую тропинку, большую часть павильона у подножия холма и, за всем этим, на белый пляж и бесконечное сине-зеленое море. Это было прекрасное зрелище, и она знала, что по утрам-, только что проснувшись, первым делом будет подходить к этому окну, чтобы увидеть восхитительные небеса, пальмы, песок и неустанно накатывающийся на берег прибой. Все здесь было таким чистым, полным жизни, свободным от страха смерти... или казалось таким?
Она вспомнила о человеке, угрожавшем убить детей Доггерти, и задумалась над тем, как...
Продолжая осмотр, Соня направилась к туалетному столику и обследовала свое отражение в огромном овальном зеркале. Благодаря тропическому солнцу ее золотистые волосы выгорели и сделались чуть-чуть светлее, а через несколько недель должны бы стать почти совсем белыми. Лицо было бледным, но вскоре и это изменится. В общем и целом она выглядела хорошо, если не считать усталости, вызванной недавним путешествием.
Внезапно девушка осознала, что рассматривает свое лицо только для того, чтобы узнать, какой увидел ее Билл Петерсон, и снова вспыхнула, хотя на этот раз никто не мог ее увидеть. Глядя на свое отражение в зеркале, она чувствовала себя скорее глупой маленькой девочкой, охваченной безрассудной влюбленностью, свойственной юности, чем зрелой молодой женщиной, и боялась встретить взгляд собственных.
– Рада познакомиться, – сказала девушка.
– Я тоже, я тоже, – откликнулась Хельга. Она поднялась со своего стула, как будто была на церемонии официального знакомства, и Соня смогла разглядеть, что пухлым у нее было не только лицо, но и все тело. Судя по виду, Хельга была одной из тех кухарок, которые сами могут служить лучшей рекламой собственной кухни. Она казалась веселой и добродушной, хотя и слегка застенчивой. Девушка порадовалась, что хоть с кем-то в этом доме будет общаться проще, чем с мрачным, угрюмым стариком, встретившим их на пирсе. Она боялась, что и все остальные обитатели острова, конечно же за исключением Билла Петерсона, окажутся такими же, как он.