Дети декабря
Шрифт:
– Итка. Хелена. Симона. Тереза. Зденка.
И менее интересные:
– Радо. Карел. Миро. Павел.
Жму руки парням. Карел носит кулаки, точно гири. Симона и Зденка подставляют щёки. Они пахнут терпкими духами и пивными дрожжами. Запахи одинаковы, но Симону отбраковываю сразу: у неё мятое, понурое, немолодое лицо. А вот прикосновение Зденки бодрит. Она самая высокая из всех. Чёрные волосы струятся до попы, точно нефть. Тёмные глаза, чуть враскос. У неё есть все шансы стать «Девушкой
Петра – совсем забыл о ней – говорит с друзьями по-чешски. Ничего не понимаю, хотя слышал, что славянские языки похожи. Чувствую себя лишним.
Чехи расходятся по квартире. Рассаживаются за столом на баулах, обмотанных стретч-плёнкой.
Водка, мартини, вино, пиво, коньяк, джин – на стол. Из закуски – салаты, мясная, сырная, рыбная нарезка, грибы, шоколад, пицца. Курят прямо за столом. Нет той спасительной привычки – для нового или лишнего в компании человека – выходить на балкон. Потому, усевшись с краю, я первый на «принеси-подай».
Но постепенно всё же осваиваюсь. С парнями говорю о футболе, с девушками – о них самих. Ещё вспоминаю, что в детстве читал чешские сказки. Но о них лучше не говорить – слишком жуткие.
На Зденке чёрная пайта Kiss, и мне кажется, что это хороший повод.
– Отличная группа. Всегда бодрит. Рок-дракон, напяливший миловидные штучки в духе какой-нибудь Бритни Спирс. Она, кстати, жива?
Зденка кивает.
– Раньше, помню, дралась с Агилерой. Ещё Дженнифер Лопес была. Но у неё задница больше, чем Прага. Хотя, конечно, не такая здоровая, как у Ким Кардашьян.
Хелена, которую я забраковал по тому же параметру, неодобрительно косится на меня. Стараюсь исправиться:
– Хотя полные девушки, безусловно, горячее. А Kiss – это круто, да. Когда они уже спели «Hotter than hell» или «Strutter», «Машина времени» только записывала свой «Поворот». Есть разница по звучанию, да?
Подливаю Зденке красного вина.
– Я знал исключительно Симмонса, а оказалось, что хиты писал Стэнли. И ещё Эйс [17] крут, конечно. Когда он ушёл, они много потеряли. Это видно по альбому «Creatures of the Night».
17
Джин Симмонс, Пол Стэнли, Эйс Фрейли – участники группы Kiss.
– Вадим, – обрывает мои закосы под Артемия Троицкого Петра, – Зденка не понимает…
Общаться с парнями легче, хотя они тоже едва говорят по-русски, но я вспоминаю сборную Чехии по футболу на Чемпионате Европы 1996 года и сокрушаюсь, больше жестами, нежели словами, что они проиграли тогда Германии из-за двух голов Бирхоффа. Карел и Павел тяжко вздыхают,
И есть ощущение, что прошедший яркий, слепящий день выжег меня. Нутро иссохло, исчахло, перетлело. И теперь вокруг – душная, вязкая, отнимающая дыхание тьма, которая тем сильнее, тем явственнее в этой накуренной, зажатой жёлтыми стенами комнате.
Выхожу на кухню. Темно, пусто. Приоткрываю дверцу холодильника, впуская некоторое количество света. Распахиваю настежь окна. В темноте Владимирской горки выделяется лишь зеленоватый крест.
Надо бы увидеть в нём красоту, символ, как обычно бывает ночью, особенно в подпитии, но нет ни любования, ни озарения, ни воскрешения – только равнодушное желание пересидеть, переждать, передавить тьму. Но в квартирке, арендованной чехами, для этого слишком людно. Лучше обратно – в Мариинский парк или на Институтскую; гулять до утра в сакральном безмолвии воспоминаний и смыслов.
Возвращаюсь обратно к чехам. Симоны, Хелены, Павла уже нет.
– Вадим, як те Евромайдан? – говорит Радо, это он похож на Дирка Новицки. И есть ощущение, что он только меня и ждал.
– Нормально.
– Вадим говорит, что демократия, – отвечает за меня Петра.
– Вадим сам не говорит, – вставляет кучерявый Миро.
– Петра права. Я так говорил. Порыв и всё такое.
– Был на Евромайдане? – Радо не отстаёт.
– Да, сегодня.
– И что не?
– Что «не»?
– Что не понравилось? – расшифровывает Петра.
– Всё нормально. Всё понравилось. Петра, мне пора идти.
– Зачем? – Она удивлена.
– Почему не говоришь?
– Что не говорю?
– Петра говорит, ты против Евромайдан. – Радо строит предложение, как немец из телепародий.
– Не? – снова вмешивается Миро. Карел и Зденка тихо переговариваются.
– Что мне не понравилось?
Петра кивает.
– Там не любят русских.
– Кто?
– Слушайте, – ищу взглядом свои вещи, – мне трудно говорить с вами: вы почти не знаете русского, а я совсем не понимаю чешского. Поэтому я пойду.
– Вадим говорит, на Евромайдане украинцы не любят русских.
– Я не говорил, что все украинцы.
Моё замечание проходит мимо. Радо качает головой, улыбаясь Миро. Говорит:
– Руска империя ненавидеть Украйну. Русе враг Украйне. Триста лет. И Чех ненавидеть. Дед воевать с русами.
– Да, поэтому я ухожу.
– Стыдно? – это редкое слово Радо произносит без тени акцента, точно коренной житель Орловской или Рязанской губернии.
– Почему мне должно быть стыдно? Я и сам русский!
Конец ознакомительного фрагмента.