Дети демиургов

Радомира Берсень

– То ли дело, твоя жопень, да, Танзер? Тень от нее может накрыть целую галактику! – Язвительно подхватил Зуртогга, стремясь прикрыть дыру руками. – Ты не мог не рвать мне костюм, гиппосвин тюкнутый? – Он бессильно опустился на ступеньку, завел руки за спину и принялся дергать половинки костюма, пытаясь их свести хоть немного. Танзер опустился рядом.

– А я тебе предлагал его заклеить, если помнишь. Давай теперь проси демиургов о милосердии, гиппосвинов брат и товарищ.

– Простите меня, добрые демиурги! – Скорбно хлюпнул носом Зуртогга.

– Ты

неправильно это делаешь, – немедленно вмешался Танзер, вскинул руки и протяжно заголосил, – о великие демиурги, примите мое вселенское покаяние! Я не смею осквернять ваше жилище своим постыдным видом! Но примите меня как есть! С бесстыжей голой жопой, – последнюю фразу он проговорил вполголоса и очень быстро.

– О великие демиурги, простите меня за то, что я привел сюда такое позорное существо, – горько выдавил из себя Зуртогга, вскинув руки и бессильно уронив их.

– Вы что – новенькие, браты? – Вдруг раздался чей-то мрачный голос над ними. Танзер тоненько взвизгнул от неожиданности и чуть не свалился со ступеньки, едва успев схватиться за Зуртоггу.

– Ну … на стареньких мы вроде не похожи … стало быть, новенькие, – неуверенно проговорил он. Огромная плотная тень с иссушенной бронзово-коричневой кожей склонилась над ними. Существо это было не менее монументально, чем храм. Сложением тела оно походило на человекоподобного, однако лицо и фигура выдавали присутствие генов каких-то других видов. Существо было замотано в ветхую тряпку такого же пыльно-белого оттенка, что и пустыня у них за спиной. Оно кивнуло.

– Это хорошо, что вы так каетесь перед входом в храм. Значит, вас хорошо подготовили, – непонятно похвалило оно друзей, затем протянуло руку, где пальцы соседствовали с буграми и шипами. – А теперь – целуйте ступень и перебирайтесь на следующую.

– Это … как так? – Огорошено проговорил Танзер, все еще цепляясь за не менее ошеломленного Зуртоггу. – Зачем их целовать-то? По ним вроде как ногами-лапами ходят, да и пыльно тут у вас …

– Быстро целовать ступень! – Рявкнуло существо. Танзер, с перепугу брякнулся носом вниз и звучно впился губами в грубый камень. Осторожный Зуртогга вытянул губы трубочкой и нежно поцеловал три сантиметра воздуха над пыльной поверхностью.

– Ты чего? – Шепнул он, улучив момент, когда существо отвернулось, – пылища же!

– Да я как-то от неожиданности, – поморщился Танзер брезгливо отирая рот двумя руками. Существо протянуло свои бугристые руки и ловко вздернуло их на следующую ступень, где потребовало повторить процедуру. Танзер, умудренный первым поцелуем, теперь осторожно скрючивался в три погибели и целовал пустоту, впрочем, тоже изобиловавшую пылью, которая была тут везде. Изрядно утомившись, они все-таки добрались до входа в храм, откуда приятно пахнуло резкой сырой прохладой.

– Хорошо-то как, благодатненько, – с наслаждением подставил Танзер свое лицо свежей струе. Однако существо истолковало его слова по-своему.

– Да, тут действует неописуемая благость, –

сурово отчеканило оно, – ведь это дом тех, кто построил миры и вдохнул в них жизнь. За что слава им великая и всевековая!

Танзер оглянулся на друга.

– Как бы нам избавиться от провожатого? – Прошептал он тихонько. – Чего он довязался до нас? Шел бы себе потихоньку целовать ноги своему любимому демиургу. У нас тут вроде как дело.

– Ничего, пусть хоть выдаст нам те самые инструкции о которых ты так мечтал, – шепнул ему в ответ Зуртогга, вступая в храм.

Храм был чудовищно огромным, темным и неожиданно пронзительно-сырым. Танзер поежился, по обнаженной спине Зуртогги прыснула россыпь ледяных мурашек. Все неоглядное помещение было грубо вырублено в той же самой скалистой породе, что тянулась вдоль дороги. Кругом возвышались бурые c рыжиной стены, вдоль которых косо тянулись кроваво-красные прожилки. От входа в глубь, полукругом, шли высокие столбы, упирающиеся в скрытый в полумраке потолок. Каждый столб был покрыт истертой резьбой. Провожатый подтолкнул друзей к самому первому столбу и скомандовал:

– Целовать!

– Да что ж такое-то! – Возмутился Танзер. – Почему снова нужно что-то целовать? А давай мы их лучше обнимем, вот так!

И он изо всех сил раскинул в стороны свои короткие пухлые ручки и радостно кинулся на столб. Зуртогга, опасливо глядя на грубую фигуру, нежно прильнул к другому столбу, обвив его руками. Провожатый вроде бы даже зашипел как сердитый дракон, затем склонился к Танзеру и неистово рявкнул:

– Целовать, сказано!

– Ладно, ладно, – засуетился тот, – вот, смотри, уже – ммна! – поцеловал. Может тебя тоже поцеловать нужно? А то ты нервный какой-то.

Существо раздраженно дернуло плечами, затем тоже потянулось своим грубо выделанным лицом к столбу, после чего коротко пояснило:

– Демиург Тоо.

– О! А я думал они … ну на что-то похожи! – Удивился Танзер и получил внезапный пинок по ноге от обеспокоенного его болтливостью Зуртогги.

– Много существ, огромная вселенная. Каждый приходит сюда и видит демиурга как своего, – мрачно пояснил провожатый и повел их дальше. Танзер коротко вздохнул.

– Кажется, пока мы тут не перецелуем каждый камешек и каждую пылинку, нас не отпустят. – Вполголоса заключил он.

– Ты лучше запоминай демиургов этих, – посоветовал ему Зуртогга.

– Да их слишком много! Разве столько упомнишь? – Возмутился Танзер, невольно повысив голос и испуганно заткнулся, когда провожатый обернулся и взглянул на него.

– А этот, прожеватый, может нас потом в какую-нибудь жральню отведет? – Тихо прошептал он, Зуртогга покачал головой, но ничего не ответил. Они медленно переходили от столба к столбу, уныло утыкаясь губами в скользкую от сырости резьбу. Танзер попытался было разглядеть, что там насечено, но в результате отстал и принялся нарезать панические круги по храму, пока не врезался в монументальную фигуру сопровождающего.