Дети галактики или Чепуха на постном масле

Вильмонт Екатерина Николаевна

Наш дом располагался рядом с кинотеатром «Прогресс», где ныне находится театр Джигарханяна. Билеты, особенно на дневные сеансы, стоили какие-то копейки и я бегала на все фильмы, которые там шли. Мне было лет двенадцать, не больше, когда я попала на фильм «Все о Еве» с потрясающей Бэтт Дэвис. Он меня буквально ошеломил, я смотрела его раз пять подряд. Посмотрев его вновь не так уж давно, я пришла к выводу, что у меня в двенадцать лет был уже неплохой вкус. Еще одним потрясением, правда, совсем иного рода, стал фильм с Марио Ланца «Любимец Нового Орлеана». Его я тоже видела множество раз. Но все рекорды побил «Мистер Икс» с Георгом Отсом. Мы с мамой обе в него влюбились. У нас в доме было много его пластинок, мы ходили на все его концерты и гастрольные спектакли. А потом нередко

ездили в Таллин, в театр «Эстония». Это был поразительный артист, обладавший не только фантастическим по тембру голосом, великолепной внешностью и обаянием, но и настоящим драматическим талантом. Ему были подвластны все жанры, от легчайшей оперетки до глубоко трагических оперных партий, таких как Рене в «Бале-маскараде», Яго в «Отелло», Риголетто. А какой это был Онегин! А Демон! А «Дон Жуан»! А «Джанни Скикки!» На московских гастролях театра «Эстония» в 1972 году, в ту страшную иссушающую жару, я видела Отса в роли Кола Брюньона в опере Кабалевского. Его танец, когда Кола борется с чумой, до сих пор стоит у меня перед глазами. Тогда же я впервые услышала Отса в мюзикле «Человек из Ламанчи». Несмотря на все мыслимые в Советское время регалии, по-настоящему этот великий, без преувеличения, артист не был достаточно оценен, ибо позволял себе петь эстрадные песни. Многие его по этому поводу не считали серьезным артистом. К сожалению, эта ханжеская точка зрения на легкие жанры сохраняется и по сей день, чего бы это ни касалось. Сколько презрительного фырканья я слышала по поводу, например, Владимира Спивакова, который не всегда убийственно серьезен за пультом. Таких примеров множество. Но речь не о том.

В самом начале шестидесятых родители наконец продали дачу в Пахре, у них попросту не было денег содержать этот дом в советских условиях. И сбагрив непосильную ношу, сняли на лето дом в местечке Высу в Эстонии. Помню, как-то ночью мама разбудила меня: «Помоги отодвинуть кровать, крыша протекла!».

Кровать была отодвинута, под течь поставлен таз. Мама улеглась и с наслаждением проговорила: «Какое счастье, что это съемный дом! Утром скажу хозяевам, что крыша течет и все!».

Мы жили на этой даче несколько лет, дом был большой и там у нас бывали самые разные гости. Однажды жила месяц и Нина Станиславовна Сухоцкая, о которой я писала выше, а в соседнем доме была снята комната для ее подруги Фаины Георгиевны Раневской, которая столоваться ходила к нам. Она была остроумна, в этом нет сомнений, бесконечно талантлива, и так же бесконечно одинока и несчастна. Все так, как пишут в многочисленных благостных воспоминаниях. Но у меня, шестнадцатилетней девочки, осталось от нее и другое впечатление. Она бывала чудовищно бестактна и деспотична, особенно в отношении Нины Станиславовны. И это чувствовали все в доме. Помню смешной случай. Фаина Георгиевна панически боялась мышей. В домах у эстонцев мышей не водилось, но наш кот Куке с восторгом охотился на полевок и, конечно же, с превеликой гордостью приносил в дом свои трофеи. Как-то после очередной бестактности Фаины Георгиевны, мы сидели на террасе за обедом и вдруг увидели, что к крыльцу бежит Куке с добычей в зубах. Обычно в таких случаях мы его гоняли, но тут по молчаливому согласию промолчали. Крику было! Может и нехорошо по отношению к великой артистке, но что сделаешь, так оно было! А в довершение всего Фаина Георгиевна сманила нашу домработницу. Правда, та выдержала каких-нибудь два месяца и вернулась к нам в слезах раскаяния. «Я думала, она такая знаменитая, а она меня за человека не считала!».

Живал у нас и Олег Чухонцев, с которым папа познакомился в Ялте. Он вернулся оттуда с каким-то молодым человеком и сказал, что это необыкновенно талантливый поэт. Мы все с ним подружились, и он любил нашу семью. Мы много шутили, смеялись, гуляли. Как-то в лесу нас застиг дождик. Олег тут же выдал экспромт: «Мы гуляли по лесу без зонтика, я и Катя, Вильмонт и Вильмонтиха». У меня с Олегом связано одно из самых прекрасных воспоминаний в жизни. Мы с ним ходили по грибы. Я написала об этом случае в романе «Хочу бабу на роликах!», поэтому не буду повторяться. Скажу только, что когда мы с ним приперли это немыслимое количество грибов домой, мама в ужасе всплеснула руками и смачно выругалась. Всю эту массу надо же было чистить! И хотя мы оделили грибами всех знакомых, но работы все равно было много!

Приезжала к нам и моя любимая школьная подруга Галя Филимонова. А Высу, надо заметить, находился в пограничной зоне, и чтобы там спокойно жить, надо было получить разрешение. Поскольку мы уезжали туда на все лето,

то естественно, у нас такие разрешения были, а вот у наших гостей, которые приезжали иной раз на недельку, не всегда. Проехать в поселок ничего не стоило, но иногда пограничники ходили по домам с проверкой. И вот как-то вечером, сидим мы на террасе пьем чай, с нами Олег и Галя. Вдруг появляется хозяйка: «Пограничники идут!». Олег с Галей хватают свои чашки и бегут в огород, прятаться. Галя до сих пор вспоминает, как сидела на корточках под кустом красной смородины с чашкой в руках и давилась от нервного смеха.

В Высу была совсем иная жизнь. Эстония всегда славилась своими молочными продуктами. Даже те, что продавались в магазинах, были отменного качества, а нас, по протекции хозяйки, снабжал молочными продуктами один хуторянин. Он привозил сливки в пол-литровых банках, закрепленных на багажнике велосипеда. Вы можете представить себе, какой густоты были эти сливки? Банки закрывались просто бумажкой с ниточкой, пластиковых крышек тогда еще не появилось. Сливки были настолько жирными, что стоило два-три раза ударить вилкой, они сбивались в масло! И как-то мама не без робости сказала хуторянину: «А нельзя ли, чтобы сливки были пожиже?». Он посмотрел на нее, как на полнейшую идиотку и сказал:

– Почему, можно! Просто буду не три раза пропускать их через сепаратор, а два.

– А если только один раз? – промямлила мама.

– Нельзя! – отрезал он. – Говно будет!

Еще кто-то возил нам свежекопченую рыбу. Салаку, кильки, камбалу, иногда угрей. Это была сказка! В дождливые вечера нередко покупалась бутылка водки, и все с наслаждением выпивали под картошку с селедкой, под грибы или копченую рыбку. А потом играли в карты, во что-нибудь сугубо примитивное, вроде «девятки» или «козла». Мы с Галкой особенно любили «козла». Там играют двое надвое. Мы с ней всегда играли в паре и у нас была разработана своя сигнализация, разумеется мы выигрывали и очень часто, что совершенно выводило из себя Олега, но поймать нас никому так и не удалось. Олег вообще был чрезвычайно азартен. Помню, он как-то играл с мамой в пинг-понг, и она его обыграла.

– Олег, и не стыдно проигрывать пенсионерке? – смеялась она.

Он злился ужасно и отвечал:

– Ну да, у вас совершенно хамская подача!

Однажды к нам на несколько часов заехали на машине Тарковские, Арсений Александрович и Татьяна Алексеевна. Этот их визит запомнился тем, что они показывали фокус. В коробочках популярных тогда сигарет «Шипка», имелась папиросная бумажка, которую Арсений Александрович складывал четырехгранником и поджигал. Четырехгранник взлетал в воздух! Конечно, всем тут же захотелось овладеть этим замечательным искусством. Но у нас «Шипку» не курили, а все запасы Тарковских быстро истощились. Они благополучно уехали в тот же день, а назавтра мама явилась из магазина с авоськой набитой коробочками «Шипки».

– Все равно я туг курю не то, что люблю, ничего, покурю «Шипку», но я должна научиться!

Мы все научились!

А папа, куривший обычно сигареты с фильтром, чтобы мама не одна страдала от «Шипки», завел себе мундштук, который окрестил «дудулькой», и с тех пор до самой смерти курил с «дудулькой» даже сигареты с фильтром. Дудульки менялись, конечно, но если она вдруг исчезала, то по дому разносились такие стоны и вопли, что все присутствующие кидались искать «дорогую пропажу».

Сейчас Высу вспоминается совершенной идиллией в старинном духе. Да так оно и было, по-видимому. Но никаких кулинарных приобретений, пожалуй, не помню. Разве что компот из ревеня. Й пирог с ревенем.

Компот делается очень просто: чистим стебли ревеня, режем мелко, заливаем водой, ставим на огонь, когда закипит, добавляем сахар по вкусу и все дела! Очень приятное пойло!

А пирог? Раскатать любое пригодное для сладких пирогов тесто, можно песочное. Ревень, очищенный нарезанный как для компота, смешать с сахаром, опять-таки по вкусу. Тесто выложить на противень или плоскую сковородку, сверху ревень, пирог может быть закрытым и открытым, по вашему желанию. Если пирог открытый, то можно доведя его до полуготовности, залить сверху взбитыми с сахаром белками и допечь. Очень вкусно! 21

21

«Пирог с ревенем» от Екатерины Вильмонт