Дети горчичного рая

Кальма Н.

Он отшвырнул ногой вышитый пуфик с могильными веночками. Мисс Вендикс прижала пальцы к вискам и с ужасом смотрела на звероподобного мужчину, топчущего ее хрупкий сиреневый мир.

— Не надо! Ради бога, не надо кричать так громко! — шептала она.

Хомер подхватил ее, как перышко, и привлек к себе:

— Ну же, Клем, будьте умницей…. Ведь вы же не хотите на самом деле, чтобы наша дочь вышла замуж за негра.

Мисс Вендикс слабо пискнула:

— Ах, делайте, что хотите… Я ничего не соображаю…

Именно

в этот миг послышался робкий звонок. Мгновенно обретя силы, учительница бросилась к дверям.

— Я сама, я сама! — лихорадочно залепетала она. — Не надо так резко… И потом, может быть, это еще не он, а кто-нибудь из других детей.

Но это был он. Он стоял, держа на руках крохотного беленького, золотоволосого мальчугана, который доверчиво прислонился к плечу черного друга и смотрел на всех круглыми, как вишни, глазами.

— Добрый вечер, мисс Вендикс! — Чарли Робинсон дружелюбно улыбнулся учительнице. — Вот мы с Хуаном пришли на репетицию… Бэби, дай тете ручку. Ведь ты помнишь тетю, Хуан? В прошлый раз тетя дала тебе конфетку, и вообще она очень хорошая. Не бойся, Хуан, она тебя не обидит. Тетя никогда никого не обижает…

Это было свыше сил мисс Вендикс. Мучительно, словно пасту из трубочки, выдавливая из себя улыбку, она забормотала:

— Видишь ли, Робинсон… Дело в том, что репетиция… Ты, разумеется, поймешь меня, Робинсон…

За ее спиной выросла грузная фигура Хомера. Бесцеремонно оттеснив мисс Вендикс от дверей, Хомер встал перед детьми. Он не ответил на поклон Чарли.

— Мисс Вендикс полагает… э… э… что у тебя ничего не получится из роли волхва, Робинсон, — заговорил он, исподлобья глядя на мальчика. — Она думает, что тебе вообще не стоит заниматься театром. Все равно ничего у тебя не выйдет, парень, можешь мне поверить. — Он потянулся к ребенку: — Этого малыша оставь здесь, он нам пригодится. А сам можешь идти.

Чарли пристально посмотрел на учителя, и тот невольно отвел глаза.

— Понятно. Цвет моей кожи не понравился, так? — Мальчик говорил медленно, обдумывал каждое слово.

— Именно так, парень. Только не вздумай скандалить, как тогда, в школе. — Хомер надвинулся на Чарли. — Здесь тебе не поздоровится, будь покоен.

— Я совершенно спокоен, мистер Хомер, сэр, — сказал Чарли. Он спустил с рук ребенка и обратился к нему: — Хуан, маленький, иди к этому дяде. Это очень справедливый, ласковый, очень красивый дядя…

— Убирайся отсюда, наглая образина! — заорал во все горло Хомер.

Но Чарли уже исчез.

Хомер взял на руки ребенка. Однако, увидев вместо знакомого дружеского лица мальчика уродливую физиономию «ласкового дяди», Хуан вдруг заплакал и начал отчаянно отбиваться.

— Ишь, чертенок из Горчичного Рая! Такой же упрямый, как и другие! — прорычал вконец обозленный Хомер,

Долго еще слышал Чарли отдаленный плач золотоволосого ребенка, который должен был изображать миротворца Христа.

Мисс Вендикс пыталась утешить Хуана конфетой, но безуспешно.

— О, как мне жаль этого Робинсона! — тихонько вздыхала

она. — Так жестоко прогнать его… Он был так красив в костюме волхва!.. И кем я его заменю теперь?

«Сентиментальная старая дура!» — пробормотал про себя Хомер».

16. Молодой Мак-Магон

— Нокдаун что надо! Штопор не сдрейфил!

— Ну, знаешь, твой Штопор в сравнении с Архангелом Бинки — просто рухлядь!

— Зато у него двойной слева и крюк правой, как ни у кого в мире!

— Чепуха! В клинч входит чуть не каждую минуту, увиливает, а потом — бац в солнечное сплетение!

— Много ты понимаешь! Вон у твоего Архангела такой куриный правый суинг — тошно смотреть!

— Ох ты, знаток! Мой Штопор как вышел из клинча да как дал ему опперкот — так Архангел, прямо закачался!

— Ставлю два против Штопора!

— Только не дрейфь, как в прошлый раз.

Этот тарабарский разговор вели между собой два молодых джентльмена, удобно расположившие ноги на столе, а туловища в мягких креслах гостиной директора школы Мак-Магона. Непонятная для непосвященных беседа касалась состязания двух известных боксеров, носивших клички «Штопор» и «Архангел» и широко известных всем молодым бездельникам Стон-Пойнта.

Фэйни Мак-Магон был занят важным делом: старался со своего кресла плюнуть так, чтобы попасть в медную плевательницу, стоящую в углу. Плевки виднелись уже на ковре, на кресле Роя Мэйсона, на этажерке с фарфоровыми безделушками, но в предмет своих стараний — плевательницу — Фэйни еще не удалось попасть ни разу..

Рой с ленивым любопытством следил за этими упражнениями. В другое время он непременно держал бы с Фэйни пари на плевки, потому что был очень азартен и ловил всякий случай для того, чтобы испытать судьбу. Фэйни беззастенчиво использовал эту страсть приятеля и обыгрывал его по любому поводу.

— Спорим, что тебе не добросить палки вон до вывески того бакалейного магазина, — обычно говорил он, когда ему хотелось «подработать».

— Ну вот, стану я из-за всякого пустяка спорить! — недовольно возражал Рой. — До той вывески всякий ребенок добросит!

— Ребенок, может, и добросит, а ты — нет, — подзадоривал его Фэйни. — Пятьдесят центов готов поставить и доказать тебе, что не добросишь.

Рой вспыхивал:

— Пятьдесят центов?.. А я ставлю доллар, что доброшу, и докажу тебе, что ты дурак!

От азарта и нетерпения он горячился, плохо целился, и желанный доллар переходил в карман Фэйни.

Сын директора, как местный уроженец, досконально знал всех собак и кошек в своем квартале. Поэтому он мог без всякого риска сказать Рою:

— Вон идет рыжая собака. Если она пройдет мимо калитки красного дома, я плачу тебе двадцать монет.

Рой оглядывал собаку и дом, не видел в них никаких отличительных признаков и сейчас же шел на приманку:

— А я утверждаю, что собака пройдет именно мимо калитки. Готов спорить на пятьдесят монет.