Дети Горного Клана
Шрифт:
Вран захотел было резко ответить: нет. Без разговоров. Ибо разве может женщина, тем более в таком состоянии, ввязываться в нечто подобное?! А затем он вновь наткнулся на её взгляд. И передумал. Ибо её взгляд тоже безапелляционно заявлял: нет. Нет, глупый ты мужчина, я уже всё решила! И тебе никак меня не переубедить!
И потому горец ответил не то, что хотел изначально:
– Что ж, так тому и быть.
Вожак лежал, разнося усталый сытый храп по всему замку. Его чуть выпяченный живот, то вздымающийся, то опускающийся при каждом вдохе, а также лежащие рядом обглоданные кости говорили о том, что существо
Но тут ноздри Существа вздулись, и оно неуверенно приподняло голову, вновь ловя носом воздух. Сытая пища на время притупила его чуйку, но теперь, когда вкуснятина была переварена, острый нюх вернулся к нему, и Вожак почуял. На странность, запах был очень схож с его недавним блюдом.
"Ещё одна вкуснятина..."
Конечно, он не нуждался в пище, чтобы утолить голод. Но разве кто-нибудь, насытившись сладкими пирожными до отвала, откажется ещё от парочки?..
Вожак поднялся и поплёлся по коридорам своей просторной "пещеры". Спешить не имело смысла: судя по запаху, вкуснятина сидит на месте, и даже не думает убегать. Тогда зачем зря тратить силы? Существо лишь облизывалось, предвкушая очередной пир.
И вдруг вкуснятина зашевелилась. Вожак на всякий случай ещё раз шмыгнул носом, втягивая ноздрями сладковатый запах, дабы удостовериться. Нет, действительно зашевелилась! Почему-то это его рассердило. Он то был уверен, что вкуснятина просто покорно сама зайдёт в его пасть, а тут... И почему за вкуснятинами всегда надо бегать?!
Существо побежало, то и дело шмыгая широкими ноздрями, определяя, где на этот раз оказалась добыча. А добыча, к слову, была шустрой... Каждый раз оказывалась от него впереди, от него, Вожака, которого страшится весь Лес! От этого Существо лишь рассвирепело, сетуя на оттягивающий к полу живот: не следует пускаться в погоню после такой сытной пищи... Но он уже встал на след, а, значит, не отпустит добычу - иначе какой он после этого Вожак?!
Вдруг нюх поведал ему что вкуснятина вновь остановилась. Устала... Он улыбнулся, обнажая выглядывающие из-за губ острые клыки - увидь его "улыбку" кто-нибудь со стороны, навряд ли отличил бы её от оскала. Но на этот раз Вожак не стал переходить на шаг: добыча юркая и вёрткая, с такой не стоит играться.
Лестница. Коридор. Комната. Снова лестница. И вот, сладкий запах вкуснятины стал настолько чувствительным, что Вожак уже ощущал её мягкую плоть и солоноватый привкус на языке... Это чувство заставило его вожделенно взреветь, как ревёт настигнувший свою жертву хищник, знающий, что расправится с ней одним лишь укусом и что ей некуда бежать.
Он ворвался в комнату на самой вершине "пещеры" и застыл. Комната была большой, почти пустынной - он редко заходил сюда. Вообще, Вожак обследовал всю свою территорию лишь однажды, а после только и делал, что приходил в своё укромное местечко, наполненное костями убитых жертв, жрал, спал, а затем снова уходил на охоту. Но несмотря на это он не оглядывался по сторонам: его взгляд, наполненный предвкушением, застыл на сидящей у дальней стены комнаты добычи.
"Вкуснятина..."
Вожак сделал несколько шагов к загнанной в тупик добыче, и скривился: вкуснятина оказалась не такой аппетитной на вид, как предыдущая. Та пускай и была пониже ростом, а всё-таки менее костлява, сочная, без лишних волос, которые потом приходится выплёвывать. А эта? Какая-то бледная, совсем тонкая, а волос чуть ли не больше, чем мяса... На вид и не скажешь, что вкуснятина!
И застыло, поёжившись от ударившего по барабанным перепонкам крика:
– Давай!!!
Что "давай" Вожак выяснил спустя мгновение: сверху что-то звякнуло, заскрежетало, и, подняв взгляд, он зарычал, увидев падающую прямо на него подвесную круглую люстру с давным-давно не горящими свечами в подсвечниках. Существо было рванулось вперёд, но поздно: люстра рухнула прямо ему на голову, в дребезги разлетелась часть крепившихся к ней цепей, поломались и впились в горло деревянные штыри, торчавшие из круглого стального обода. Вожак взревел, но на этот раз - от гнева, и заскрежетал когтями по люстре, намереваясь снять с себя неожиданный ошейник. Никак. При каждой попытке острия штырей лишь больней впивались в шею, выдавливая из Существа звериные крики и стоны.
Тем временем словно из ниоткуда в комнате оказались ещё две вкуснятины: ведомый запахом первой жертвы, Вожак и не заметил вплетения других, не менее сладостных запахов... Одна из них, намного больше и мясистей, нежели остальные, и провонявшая неприятной, но всё-таки терпимой магией, крикнула другой:
– Меч, Кот!
Другая добыча, более худая и с ног до головы покрытая отвратительными волосами, ни слова не говоря, бросила какую-то блестящую штучку, так похожую на те украшения, что Вожак встречал у многочисленных статуй своей "пещеры"... И вкуснятина поймала её, почему-то сделавшись на вид очень грозной и... опасной? В конце концов Существу это надоело. И, рыча, наплевав на впивающиеся в шею штыри, оно двинулось на добычу, избрав для себя первоцелью мясистую большую вкуснятину с блестящим украшением.
Вожак протянул к добыче свои лапы, уже сдавливая податливое тело, чувствуя ещё не раздавшийся, но такой вожделенный хруст мягких костей, как вдруг... Добыча исчезла из поля зрения, и вместо того чтобы стиснуть её в смертельных объятиях, Вожак схватил воздух, хлопнув ладонями по пустому месту. А затем дикая боль пронзила ногу, чуть ниже колена. Бешено развернувшись, Существо отыскало взглядом опасную добычу, которая тут же метнулась куда-то ему под ноги. Боль ударила по стопе и Вожак, одёрнув ногу и дико зарычав, покатился по полу, тут же вскакивая на четвереньки, словно самое настоящее зверьё, оскалившись.
Вкуснятина с окроплённым кровью, оказавшимся не милой игрушкой, а смертельно опасным оружием, украшением, стояла всё там же, рядом с другой добычей. И вид её был страшен. Так может смотреть лишь существо, защищающее нечто очень ему дорогое. И когда такое происходит - а Вожак успел испытать это на своей шкуре, пробивая себе дорогу к вершине Чародейского Леса - то даже крохотное, казалось бы, не способное хоть что-то противопоставить страшным клыкам и большим мышцам существо может драться безжалостно, неистово, до смерти. А эта вкуснятина, как видно, вовсе даже и не беспомощна.
И Вожак вдруг осознал, что перед ним - не добыча, а равный! Тот, кто имел право в его собственном мире вызвать его на поединок и - чем не шутят Боги Битв - даже победить! И взгляд его не был похож на взгляд перепуганных жертв, отдававшихся на волю судьбы и разве что не подставлявших свои шеи под смертоносные клыки Существа.
Вожак поднялся и, несмотря на свой горб, выпрямился в полный рост, став на несколько голов выше, чем прежде. А затем, наполнив лёгкие воздухом, заревел и заколотил себя кулаками по груди.