Дети Хроноса
Шрифт:
Версавел удивленно посмотрел на своего начальника. Барт мог быть некомпетентным, но слабоумным он точно не был.
– И я хочу знать, сколько Вандале ему заплатил. Согласно букве закона, правда была на стороне старика. Катрэйсе врезался в остановившуюся машину. В принципе его страховка должна была покрыть ущерб, причиненный «мерседесу».
Версавел кивнул. В таком виде просьба звучала логично.
Ван-Ин пробежался по скудным данным, которыми они на данный момент располагали. По словам Джонатана, Love фигурировала в качестве любовного гнездышка для деловых знакомых Вандале. Его контактным
– Я думаю, мне надо взяться за этого Артса. Возможно, он нам расскажет, кто приезжал пошалить в Love.
Здание суда Брюгге, несомненно, самое современное в Бельгии, и, кроме того, в нем есть бар. В отличие от привычной серьезности, которая царит в большинстве залов суда, здесь атмосфера в целом спокойная и иногда даже веселая. Сегодня там случайно оказался один из этих бурных дней. Более пятидесяти адвокатов весело праздновали открытие нового судебного года. Пиво лилось рекой, а анекдоты с каждым часом становились все более смелыми. Ханнелоре ждал здесь шумный прием. Когда она вошла, посыпались комплименты. Она стряхивала их с себя, как бобтейл, войдя после ливня в гостиную, отряхивает брызги. Ханнелоре заказала чашку чая, устроилась на солнечной террасе, потому что таковая там тоже имелась, и наслаждалась романтическим видом, открывавшимся на мельницы Брюгге. Теплая осенняя погода ей нравилась. Она вытянула ноги и на минутку закрыла глаза.
Никто не обратил внимания на Лео Ванмаэля, который подошел к ней через несколько минут. Для него это был первый раз, когда он вошел в святая святых. Бар был закрыт для младшего персонала. Сюда допускались только адвокаты и судьи, лишь изредка здесь можно было встретить секретаря.
– Тебе принести что-нибудь выпить? – спросила Ханнелоре, когда Лео подошел и сел рядом с ней.
– Нет, спасибо, Ханне.
– Правда нет?
Лео решительно помотал головой.
– Ты, наверное, спрашиваешь себя, почему я договорилась встретиться с тобой здесь?
Лео действительно задавал себе этот вопрос.
– Потому что это самое безопасное место для нашего разговора. Де-Ягер никогда сюда не приходит и…
– И ты уже давно собиралась тайно встретиться здесь с неизвестным поклонником, – пошутил Лео.
– Откуда ты знаешь?
– Не боишься сплетен? – Лео указал на шумных юристов у стойки бара.
– Они думают, что ты молодой стажер, – ухмыльнулась Ханнелоре. – В сентябре их здесь полно.
– Ханне, мне сорок семь.
– Я знаю, – быстро ответила она. – Но за трезвую оценку своих коллег я в данный момент поручиться не могу.
– Думаю, что при таких обстоятельствах мне все-таки следует взять себе пиво, – сказал Лео.
– А мне еще чашечку чая! – крикнула ему вслед Ханнелоре.
Лео подошел к бару и непринужденно сделал заказ, словно он бывал здесь уже многие годы.
– Я не смог сегодня связаться с Питером, – сообщил Лео, поставив на стол поднос с чаем и пивом. –
Ханнелоре сделала глоток чая и откинулась на спинку стула. Она не видела ничего страшного в том, чтобы сбросить туфли. Здесь такая комфортная обстановка, посчитала она.
– Рассказывай, Лео. Я слушаю.
– Кун Версник – отличный парень. Он не совсем соответствует типичному образу потрошителя, но что ты хочешь? В наши дни только что закончившему обучение врачу работу найти нелегко.
– А кому легко? – вздохнула Ханнелоре.
Лео знал ее воинственную натуру. Заместитель прокурора с левыми взглядами такое же редкое явление, как кактус в лесу Амазонки.
– Кун Версник изучил отчет Де-Ягера о вскрытии. По его словам, Де-Ягер пропустил решающую деталь.
– Общеизвестно, что доктор Де-Ягер время от времени делает ошибки, – терпеливо отметила Ханнелоре. – Только что закончившие обучение врачи знают тоже не все.
– Отец Версника – известный пластический хирург, Ханне. Кун взял домой рентгеновские снимки Герберта, потому что подозревал, что что-то было не так. Его отец подтвердил это официально. Челюстные кости жертвы не распилены, а разделены. Это означает, что речь здесь идет о пластической операции.
Лео схематически изобразил челюстную кость на картонной подставке под пиво и пытался показать Ханнелоре разницу между двумя хирургическими техниками.
– По словам отца Версника, Де-Ягер должен был это увидеть, – гордо констатировал он.
– Какова цель подобной операции? – с любопытством спросила Ханнелоре.
– Когда разделяют челюстные кости, подбородок становится не таким выдающимся вперед. Вследствие этого хирургического вмешательства контур лица становится мягче и правильнее.
– То есть наш Герберт – тщеславный парень.
– Или он настолько уродлив, что ему потребовалась такая операция. Отец Версника говорит, что эта техника операции относительно новая. В 1986 году такие операции были редкостью.
– Ты имеешь в виду, что на основании этих данных мы можем установить личность Герберта довольно легко?
– Да, Ханне, именно это я имею в виду.
– Питер будет доволен, когда узнает это.
– Я тоже так считаю. Иначе как думаешь, почему я осмелился ступить на запретную территорию?
Ханнелоре лениво поднялась.
– Я считаю, ты заслужил еще пиво, – ухмыльнулась она.
Ван-Ин знал репутацию «Клеопатры», но сам он там еще не бывал. Он припарковал свой «фольксваген-гольф» на гравии перед украшенной голубыми неоновыми огнями виллой.
– Мертвое царство, судя по всему, – заключил он, когда они вышли из машины.
«Фольксваген-гольф» был единственной машиной на импровизированной парковке. Версавел пожал плечами:
– Еще только без пятнадцати два, Питер. Чего ты хочешь?
Ван-Ин проигнорировал наивное высказывание Версавела. В период расцвета придорожных ресторанов все было по-другому. Тогда эти заведения весь день работали на полную мощность. Каждый уважающий себя коммивояжер регулярно отмечал в них свои успехи в продаже, сидя с наполовину пустой бутылкой игристого вина и девушкой на коленях.