Дети Ирия. Ладомира
Шрифт:
Внезапно волнение и отчаяние охватили Велеса. То чего он так тщательно старался избегать многие годы — смерть соплеменников — теперь перед ним. Когда-то ирийцы пришли в этот мир молодыми и сильными. Все роды держались вместе, это им и позволило объединить магические силы и возвести Радогош. Теперь же ирийцы уподобились простым смертным. И каждый тихо уходил из жизни в стенах своего родового чертога.
Горький комок в горле перехватил дыхание Велеса. В этот трагический момент он осознал всю тяжесть и безнадёжность положения своих
— Так что это твориться? Мы все умрём, ели не будем противостоять Логосу! — с жаром воскликнул он.
— Мы не имеем право вмешиваться в ход событий… — едва слышно молвила Таруса.
— Этот Логос сосёт людскую энергию… — донеслось с ложа. Барма поддержал свою жену.
Почти столетие со дня изгнания Услады из Радогоша ирийцы считали, что именно их бывший соплеменник и есть Логос. Мол, Услада сумел при помощи магии втереться в доверие к левобережным славянским племенам, затем подчинил своей воле их разум, заставил забыть старых богов. И обрёл обширную паству, которая помогала ему выжить, питала его молитвенной энергией.
Но наблюдатели Алконост, Сирин, Гамаюн и Семаргл сумели докопаться до правды и принесли в Радогош неутешительные вести. Они сообщили главам выживших родов, что Логос — существо из другого мира, это, прежде всего, некая энергетическая сущность, вселяющаяся в человека, способная подчинить своей воле его разум. А изгнанный Услада закончил свою жизнь, как простой смертный, оставив после себя множество потомков. Каждый из них унаследовал частичку магии родителя.
— …Он может переселяться в разные тела, — слабым дрожащим голосом уточнил Припекала. — Но мы не можем избавиться от него, как бы мы не старались. Как бы не пытались привлечь к себе внимания славян — Логос наступает. Он теперь силён, как никогда…
— Почитай нам свои стихи, — попросила Таруса и присела на широкую деревянную скамью.
— Почитай… — вторили ей Припекала и Барма.
— Коли уж отправиться к праотцам, то под твою велеречивую болтовню, Велес… — попытался пошутить Барма.
— Хорошо… Так тому и быть. — Велес развернул свиток пергамента и с самозабвением начал декламировать своё новое сочинение умирающим собратьям по племени.
Когда поэт умолк, произнеся последние строфы, Припекала и Барма испустили свой последний вздох. Таруса с трудом поднялась со скамьи, приблизилась к ложу, на котором покоились её муж и брат, и рухнула на колени. Недавно также ушли из жизни дети Тарусы: Ман и Маня.
Барма сам воздвиг для своих отпрысков погребальный костёр. И вот настал и его час…
Велес пребывал в растерянности.
— Пусть Триглав прикажет возвести погребальный костёр… — сквозь поток слёз с трудом вымолвила Таруса. — Он, Перун и Авсень — последние главы родов. Я прошу, чтобы они почтили память моего мужа и брата поминальной трапезой…
Велес свернул пергамент, приблизился к ложу, ушедших к праотцам ирийцев.
— Покойтесь
…Велес неспешно побрёл по пустынному городу к родовому чертогу.
Осеннее солнце клонилось к закату, освещая своими последними лучами красно-жёлтые леса, раскинувшиеся вокруг Радогоша.
Но, несмотря на свою пустоту, город был по-своему прекрасен. Его городские стены, которые ласкали лучи заходящего солнца, были отделаны волшебным желтым железом, делающим стены неприступными. Наблюдатели — Сирин, Семаргл и Гамаюн — парили в небе над городом и с высоты птичьего полёта порой видели приближавшихся паломников к обиталищу богов. Те падали ниц перед красотой золотых, как они считали, городских стен.
Радужные камни на высоких городских башнях паломники принимали за драгоценные камни. Хотя камни это были вовсе не драгоценными, а волшебными. И позволяли в случае нужды окутать Радогош специальным куполом, дабы любой приближавшийся к нему увидел вместо города простую серую гору.
Велес миновал центральную площадь, на которой в прежние времена собиралось вече.
В одном из переулков, прямым лучом исходящим от площади, Велес заметил свою возлюбленную Живу. Несомненно, изумрудного цвета плащ, подбитый лисьем мехом, принадлежал ей!
Жива также, как и все нынешние обитатели Радогоша явственно ощущала нехватку энергии и постепенно теряла силы. Однако старалась не роптать на судьбу. Порой Жива обращалась за предсказаниями к двум сёстрам Рожаницам, которые пряли нити судьбы, наматывая их большие деревянные веретёна.
Живу восточные славяне по-прежнему почитали, как богиню жизненной силы и плодородия. Когда-то давным-давно, она была одной из тех, кто научил предков нынешних славянских племён возделывать землю, сеять зерно и собирать урожай.
Но теперь Логос посредством набегов крестоносцев проник и на правый берег Альбы. Единобожие насаждалось огнём и мечом. Деревни славян пылали в огне, рыцари уводили в плен женщин, мужчин и детей. Стариков попросту убивали. Пленников переправляли через Альбу, где местные клирики обращали их в новую веру. Однако не многие с готовностью отрекались от старых славянских богов. Но формально веруя в Логоса, мысленно, по-прежнему, обращались к привычному пантеону. Увы, но такая молитва не отличалась силой, столь необходимой для поддержания жизнедеятельности богов-ирийцев.
…Велес ощутил укол совести, остановившись на миг в замешательстве. «Она всё знает о моей связи с Додолой… — подумал он. — Тогда её поведению, несомненно, есть объяснение… Я должен во чтобы то ни стало поговорить с ней…» — решил Велес и поспешил вслед за Живой.
Та шла неспешно, казалось, намеренно замедляя шаг.
Жива тяжело переживала измену Велеса. Она считала, что гораздо привлекательнее Додолы и даровала славянам куда более полезные навыки, нежели пышнотелая супруга Перуна.