Дети из Ада
Шрифт:
– Но какой ценой нам пришлось расплатиться, - тихо произносит светловолосая девушка, что сидит между близнецами. Её, кажется, зовут Аннабель.
– Это была необходимая плата, Анна, - один из близнецов, у которого под левым глазом появился здоровенный синяк, обнимает её за плечи.
Над столом наступает тишина. Мне тоже безумно жаль тех людей, которые погибли сегодня, но я слишком сильно хочу домой.
Когда я
– Ну и что нам делать? – заговорил темнокожий мужчина. – Откуда нам знать, что они нас не обманут?
– Нам остаётся только ждать, Джейсон, – на выдохе произносит Грегор.
Я осматриваю людей, что сидят за столом. Выживших всё также девятнадцать человек, а вот из тридцати «ополченцев» осталось двадцать пять. Итого, считая меня, нас всего сорок пять человек, можно даже сказать сорок пять с половиной, учитывая, что София скоро должна родить.
Около часа мы сидим за столом и пьём чай – Грейс несколько раз уходит на кухню, чтобы заново вскипятить воду, а меня уже тошнит от дешёвого чая в пакетиках. Дома я пила чёрный чай исключительно лучшего сорта, поэтому то, что они здесь пьют, кажется мне обыкновенной травой, сорняками, заваренными в кипятке.
За час молчания тишина загустела в воздухе и теперь клубится над нашими головами, создавая впечатление, что до неё можно дотронуться рукой. И это тяжелую тишину, что давит на головы и мешает дышать, нарушает полный боли и ужаса крик Софии.
– А! – женщина хватается рукой за свой вздутый живот, в ужасе на него смотря, ртом глотая воздух.
Райан и Тошэки почти одновременно вскакивают на ноги, и рыжеволосый даже опрокинул стол. Они оба подскочили к всхлипывающей женщине, осматривая её, после чего Райан громко воскликнул:
– У неё воды отошли! Она рожает!
Роды длятся почти сутки, и всё это время София кричит. Мне кажется, она не замолкает ни на секунду, и от её криков у меня разрывается сердце.
Роды принимают Райан и Тошэки. Насколько я поняла, О`Ши за все то время, что был здесь, прочитал большую часть книг по медицине, что были в библиотеке, и всё это время был вместо врача, в то время как азиат был учёным, что само по себе означало, что у него есть познания в сфере медицины.
Я сижу в комнатушке, которую мне выделили, и зажимаю уши руками, стараясь спастись от хриплых криков женщины, но её голос всё равно звучит в моей голове, как бы сильно я не старалась. Мне хочется выть, я хочу, чтобы она замолчала, и меня вернули домой, но с каждой секундой я всё меньше и меньше верю в то, что мне это удастся.
Крик женщины внезапно обрывается,
Если она перестала кричать, значит, всё закончилось. Чуть улыбнувшись, я встаю на ноги и быстрым шагом направляюсь в сторону небольшой комнаты, в которой мужчины принимали у Софии роды. Мне интересно знать, мальчик это или девочка, и какое имя женщина даст своему ребёнку. Все же, это дитя – первый лучик счастья, который появился в их жизнях за долгие годы.
Когда я приближаюсь к тому самому помещению, тишина начинает сдавливать мне виски. За столом сидит Лора, плечи женщины дрожат, а сама она тихо всхлипывает, закрыв лицо руками. Мне становится безумно страшно – разве может быть такая гнетущая тишина после рождения ребёнка? Я хватаю проходящую мимо меня женщину за руку, заставляя её остановиться и посмотреть на меня. Женщина плачет, закусывая дрожащую нижнюю губу, но я всё равно спрашиваю:
– Что здесь произошло?
Не ответив на вопрос, она вырывает руку из моей хватки и уходит, оставив меня одну. Я уже собираюсь пойти за ней и потребовать ответа, когда дверь, за которой сутки назад скрылись мужчины с рожающей Софией, открывается. Оттуда, почему-то спиной вперед, вышел Тошэки, и я уже хотела спросить, как там София, как увидела в его руках один край окровавленного свёртка, который он выносил вместе с Райаном из этой комнаты. Их одежда была полностью в крови, и мне не пришлось долго гадать, что был в том свёртке.
Это была София.
– А ребёнок?.. – тихо спросила я.
О`Ши, вздохнув, отрицательно покачал головой.
Я судорожно всхлипнула, чувствуя, как горячие слёзы бегут по моим щекам, и неожиданно кто-то крепко обнял меня. Не сразу поняв, что это был Грег, я прижалась к мужчине, сжимая пальцами ткань его клетчатой рубашки, и заплакала навзрыд.
– Почему всё так? – сквозь слёзы спросила я, подняв взгляд на отца. Он, глубоко вздохнув, собираясь с мыслями, поцеловал меня в висок.
– Это жизнь, Аника. К сожалению, мы не властны над ней.
Если бы мы были в Эдеме, они нашли бы способ её спасти. Сейчас София была бы жива, держала бы на руках своего новорождённого ребёнка и была бы счастлива, если бы мы просто были в другом месте, а он ещё говорит о том, что мы не властны над жизнью!
– И куда они её отнесут? – я прижалась щекой к сильному плечу отца, продолжая плакать. Мне было так плохо от происходящего, ещё никогда в жизни такие ужасы не окружали меня, а для этих людей подобные события что-то привычное, даже нормальное.