Дети капитана Гранта (худ. В. Клименко)
Шрифт:
В то время как майор спокойно переносил эти мелкие житейские неприятности, Паганель, напротив, негодовал на них. Проклиная москитов и комаров, он сожалел о том, что нет подкисленной воды, которая успокаивала бы зуд от множества укусов. И, хотя майор пытался утешить географа, говоря, что им еще повезло, если из трехсот видов насекомых, известных естествоиспытателям, приходится иметь дело только с двумя, Паганель встал в плохом настроении. Однако, когда отряд на заре собирался двинуться в путь, торопить ученого не понадобилось, так как в этот день
В тот день небольшое происшествие нарушило обычную монотонность путешествия. Мюльреди, ехавший впереди, вдруг повернул назад и сообщил своим спутникам о приближении отряда индейцев. К этому отнеслись различно. Гленарвану пришло в голову, что от туземцев он, пожалуй, сможет узнать что-нибудь о потерпевших крушение на «Британии». Талькав же отнюдь не был рад встрече с индейцами-кочевниками: он считал их грабителями и старался избегать их.
По его совету всадники сгрудились и привели в боевую готовность оружие. Нужно было приготовиться ко всему.
Вскоре показался отряд индейцев. Он состоял человек из десяти, не больше. Это успокоило патагонца. Индейцы приблизились на расстояние каких-нибудь ста шагов. Теперь их легко можно было разглядеть. Эти туземцы принадлежали к тому пампасскому племени, которое в 1833 году разгромил генерал Розас. Рослые, с высоким выпуклым лбом, оливковым оттенком кожи, они были прекрасными представителями индейской расы.
Их одежда была сделана из шкур гуанако, а вооружение состояло из копий футов в двадцать длиной, ножей, пращей, болас и лассо. По ловкости, с которой они управляли лошадьми, видно было, что это искусные наездники.
Они остановились шагах в ста от путешественников и стали совещаться, крича и жестикулируя. Гленарван направил к ним своего коня. Но не успел он проехать и десятка футов, как отряд индейцев круто повернул и с невероятной быстротой скрылся из виду. Истомленные лошади Гленарвана и его спутников, конечно, никак не смогли бы их догнать.
– Трусы! – крикнул Паганель.
– Честные люди так быстро не убегают, – прибавил Мак-Наббс.
– Что это за индейцы? – спросил Паганель Талькава.
– Гаучо.
– Гаучо, – повторил Паганель, поворачиваясь к своим спутникам, – гаучо! Тогда нам не стоило принимать всех этих мер предосторожности, ибо бояться было нечего.
– Почему? – спросил майор.
– Да потому, что эти гаучо – безобидные крестьяне.
– Вы так думаете, Паганель?
– Конечно. Они нас приняли за грабителей и потому обратились в бегство.
– А по-моему, они просто не решились напасть на нас, – возразил Гленарван, очень раздосадованный тем, что ему не удалось вступить в переговоры с этими туземцами, кем бы они ни были.
– Мне тоже кажется, что
– Что вы! – воскликнул Паганель.
И он с таким жаром принялся спорить по этому этнологическому вопросу, что даже умудрился расшевелить майора, и тот, вопреки своей обычной покладистости, сказал ему:
– Я думаю, вы неправы, Паганель.
– Неправ? – переспросил ученый.
– Да. Сам Талькав принял этих индейцев за грабителей, а он хорошо знает эти края.
– Ну и что ж? На этот раз Талькав ошибся, – возразил с некоторой резкостью Паганель. – Гаучо – мирные землепашцы и пастухи, только и всего. Я сам писал об этом в одной брошюре о пампасах, пользующейся некоторой известностью.
– Значит, вы ошиблись, господин Паганель.
– Я ошибся, господин Мак-Наббс?
– Если угодно – по рассеянности, – продолжал настаивать майор, – и вам надо будет внести некоторые поправки в следующее издание вашей брошюры.
Паганель, очень уязвленный тем, что его географические познания не только подвергаются сомнению, но и становятся предметом шуток, начал раздражаться.
– Знайте, милостивый государь, – сказал он майору, – что мои книги не нуждаются в подобных исправлениях!
– Нет, нуждаются, по крайней мере в данном случае! – возразил Мак-Наббс, также охваченный упрямством.
– Вы, сударь, слишком придирчивы сегодня! – отрезал Паганель.
– А вы слишком сварливы! – парировал майор.
Спор принял большие размеры, чем заслуживал такой незначительный повод, и Гленарван нашел нужным вмешаться.
– Несомненно, – сказал он, – один из вас чересчур придирчив, а другой чересчур сварлив. По правде сказать, вы оба удивляете меня.
Патагонец, не понимая, о чем спорят два друга, без труда догадался, что они готовы поссориться. Он улыбнулся и спокойно сказал:
– Это северный ветер.
– Северный ветер! – воскликнул Паганель. – При чем тут северный ветер?
– Ну конечно, – отозвался Гленарван, – ваше плохое настроение объясняется северным ветром. Я слышал, что этот ветер на юге Америки чрезвычайно раздражает нервную систему.
– Клянусь святым Патриком, вы правы, Эдуард! – воскликнул майор и расхохотался.
Но Паганель, не на шутку раздраженный, сдаваться не желал и набросился на Гленарвана, чей тон ему казался неуместно шутливым:
– Так, по-вашему, милорд, моя нервная система в возбужденном состоянии?
– Конечно, Паганель, и причина этому – северный ветер. Он здесь часто толкает людей даже на преступления, подобно трамонтано в окрестностях Рима.
– На преступления? – крикнул ученый. – Так я похож на человека, собирающегося совершать преступления?
– Я этого не говорю.
– Скажите лучше прямо, что я хочу зарезать вас!
– Ох, боюсь, что недалеко до этого! – ответил Гленарван, не в силах больше удерживаться от смеха. – К счастью, северный ветер дует только один день.