Дети капитана Гранта (иллюстр.)
Шрифт:
— Правда? — воскликнул майор.
— Ну да, мистер Мак-Наббс, — ответил Роберт, — с Каи-Куму остались только воины из его пироги… А! Вот один идет к нам…
— Слезай, Роберт! — сказал Гленарван.
В эту минуту леди Элен, выпрямившись, схватила мужа за руку.
— Эдуард, — сказала она твердым голосом, — ни я, ни Мери Грант не должны попасть в руки этих дикарей живыми!
С этими словами она протянула Гленарвану заряженный револьвер. Глаза Гленарвана сверкнули.
— Оружие! — воскликнул
— Да! Маори не обыскивают пленниц. Но это оружие, Эдуард, не для них, а для нас.
— Спрячьте револьвер, Гленарван, — поспешно сказал Мак-Наббс. — Еще не время.
Револьвер исчез под одеждой Гленарвана.
Циновка, которой был завешен вход в хижину, поднялась. Вошел туземец. Он знаком приказал пленникам следовать за ним.
Гленарван с товарищами, держась друг возле друга, прошли через площадку па и остановились возле Кай-Куму.
Вокруг вождя собрались первые воины племени. Среди них был и тот туземец, чья пирога присоединилась к пироге Кай — Куму у впадения Похайвены в Уаикато. Это был человек лет сорока, мощного сложения, с суровым, свирепым лицом. Он носил имя Кара-Тете, что на новозеландском языке значит «гневливый». По тонкости татуировки Кара-Тете было видно, что он занимает высокое положение в племени, и сам Кай-Куму обращался с ним почтительно. Однако наблюдательный человек мог бы догадаться, что между этими двумя вождями существует соперничество. От внимания майора не ускользнуло, что влияние, которым пользовался Кара-Тете, возбуждало недобрые чувства в Кай-Куму. Оба они стояли во главе крупных племен, населявших берега Уаикато, и оба обладали одинаковой властью. И хотя губы Кай-Куму улыбались, когда он говорил с другим вождем, но глаза выражали глубокую неприязнь.
Кай-Куму начал допрашивать Гленарвана.
— Ты англичанин? — спросил он.
— Да, — не колеблясь ответил тот, понимая, что такой ответ должен был облегчить обмен.
— А твои товарищи? — продолжал Кай-Куму.
— Товарищи мои такие же англичане, как и я. Мы — путешественники, потерпевшие кораблекрушение. Но знай, никто из нас не принимал участия в войне…
— Неважно! — оборвал его Кара-Тете. — Каждый англичанин — наш враг. Твои соплеменники захватили наш остров! Они присвоили себе наши поля! Они сожгли наши селения!
— Они были неправы, — сказал Гленарван серьезно. — Я говорю это потому, что так думаю, а не потому, что я в твоей власти.
— Послушай, — продолжал Кай-Куму, — Тогонга, верховный жрец нашего бога Нуи-Атуа, попал в руки твоих братьев — он пленник пакекас. Бог велит нам его выкупить. Я хотел бы вырвать у тебя сердце, хотел бы, чтобы твоя голова и головы твоих товарищей вечно висели на кольях этой изгороди… но Нуи-Атуа изрек свое слово!
Кай-Куму, до сих пор сдержанный, дрожал от гнева, и лицо его зажглось яростью. Потом
— Как ты думаешь, согласятся ли англичане обменять тебя на нашего Тогонгу?
Гленарван внимательно посмотрел на вождя и ответил не сразу.
— Не знаю, — проговорил он наконец.
— Отвечай, — настаивал Кай-Куму, — стоит ли твоя жизнь жизни нашего Тогонги?
— Нет, — ответил Гленарван, — у себя на родине я не вождь и не жрец.
Паганель, пораженный этим ответом, изумленно взглянул на Гленарвана.
Кай-Куму, казалось, тоже был удивлен.
— Значит, ты сомневаешься? — спросил он.
— Я не знаю, — повторил Гленарван.
— Так твои не согласятся взять тебя в обмен на нашего Тогонгу?
— Одного меня — нет, а всех — быть может.
— У маори принято менять голову на голову.
— Так лучше предложи обменять своего жреца на этих двух женщин, — сказал Гленарван, указывая на леди Элен и Мери Грант.
Леди Элен рванулась к мужу, но майор удержал ее.
— Эти две женщины, — продолжал Гленарван, почтительно склоняясь перед леди Элен и Мери Грант, — занимают высокое положение в своей стране.
Вождь холодно посмотрел на пленника. Злая усмешка промелькнула на его губах, но он тут же подавил ее и ответил, еле сдерживая гнев:
— Ты надеешься обмануть Кай-Куму своими лживыми словами, проклятый европеец? Ты думаешь, Кай-Куму не умеет читать в человеческих сердцах? — Вождь указал на леди Элен. — Вот твоя жена!
— Нет, моя! — воскликнул Кара-Тете и, оттолкнув прочих пленников, положил руку на плечо леди Элен.
От этого прикосновения она побледнела и, обезумев от ужаса, крикнула:
— Эдуард!
Гленарван молча вытянул руку. Грянул выстрел. Кара-Тете мертвый повалился на землю.
При звуке выстрела туземцы высыпали из хижин. Толпа тут же заполнила всю площадь. Сотни рук угрожающе протянулись к несчастным пленникам. У Гленарвана вырвали револьвер. Кай-Куму бросил на него странный взгляд, затем, заслонив одной рукой убийцу, он поднял другую, сдерживая толпу, готовую ринуться на «проклятых пакекас».
Покрывая шум, громко прозвучал его голос:
— Табу! Табу!
Услышав это слово, толпа дикарей застыла перед Гленарваном и его товарищами, словно какая-то сверхъестественная сила остановила их.
Через несколько минут пленников отвели в то же, служившее им тюрьмой святилище. Но ни Роберта, ни Жака Паганеля с ними не было.
Глава XII
ПОГРЕБЕНИЕ МАОРИЙСКОГО ВОЖДЯ
Кай-Куму, как это нередко случается в Новой Зеландии, был не только вождем племени, но и ариком, то есть жрецом, и как таковой мог налагать табу, имевшее в глазах суеверных туземцев магическую силу.