Дети капитана Гранта. Вокруг света в восемьдесят дней

Верн Жюль Габриэль

– Я вас зову второй раз, – заметил мистер Фогг.

– Да, но сейчас не полночь, – ответил Паспарту, указывая на часы.

– Я это знаю, – сказал мистер Фогг, – и не упрекаю вас. Через десять минут мы отправляемся в Дувр и Кале.

Что-то вроде гримасы показалось на круглой физиономии француза. Было очевидно, что он плохо расслышал.

– Вы переезжаете, сударь? – спросил он.

– Да, – ответил мистер Фогг. – Мы отправляемся в кругосветное путешествие.

Паспарту вытаращил глаза, поднял брови и развел

руками; он весь как-то обмяк, и вид его выражал изумление, граничащее с остолбенением.

– Кругосветное путешествие… – пробормотал он.

– В восемьдесят дней, – пояснил мистер Фогг. – Поэтому нам нельзя терять ни минуты.

– А как же багаж? – спросил Паспарту, растерянно оглядываясь вокруг.

– Никакого багажа. Только ручной саквояж с двумя шерстяными рубашками и тремя парами носков. То же самое – для вас. Остальное купим в дороге. Захватите мой плащ и дорожное одеяло. Наденьте прочную обувь. Впрочем, нам совсем или почти совсем не придется ходить пешком. Ступайте.

Паспарту хотел что-то ответить, но не мог. Он вышел из комнаты мистера Фогга, поднялся к себе и, упав на стул, от души выругался.

– Вот так штука, черт возьми! А я-то думал пожить спокойно!.. – проворчал он.

Затем машинально он занялся приготовлениями к отъезду. Вокруг света в восемьдесят дней! Уж не имеет ли он дело с сумасшедшим? Как будто нет… Может быть, это шутка? Они едут в Дувр – ладно. В Кале – куда ни шло. В конце концов, это не могло особенно огорчить честного малого: вот уж пять лет, как он не ступал на землю своей родины. Быть может, они доберутся и до Парижа? Ну что ж, честное слово, он с удовольствием увидит вновь великую столицу! Уж, конечно, такой солидный джентльмен непременно там остановится… Пусть так, однако он снимается с места, он переезжает, этот джентльмен, такой домосед!

В восемь часов Паспарту уложил в скромный саквояж дорожные вещи – свои и мистера Фогга; затем, все еще пребывая в смятении, он покинул свою комнату, тщательно запер ее на ключ и вошел к мистеру Фоггу.

Мистер Фогг был готов. В руках он держал знаменитый железнодорожный и пароходный справочник и путеводитель Бредшоу, который должен был ему служить во время путешествия. Он взял из рук Паспарту саквояж, открыл его и вложил туда объемистую пачку хрустящих банковых билетов, которые имеют хождение во всех странах.

– Вы ничего не забыли? – спросил он.

– Ничего, сударь.

– Мой плащ и одеяло?

– Вот они.

– Отлично, берите саквояж.

Мистер Фогг передал саквояж Паспарту.

– Берегите его, – добавил он. – Здесь двадцать тысяч фунтов.

Саквояж чуть не выскользнул из рук Паспарту, словно эти двадцать тысяч фунтов были в золотых монетах и обладали изрядным весом.

Господин и слуга вышли из дому; входная дверь была заперта двойным поворотом ключа.

Стоянка экипажей находилась в конце Сэвиль-роу. Филеас Фогг и его слуга

сели в кеб, который быстро повез их к вокзалу Чэринг-Кросс, откуда начинается ветка Юго-Восточной железной дороги.

В восемь часов двадцать минут кеб остановился перед решеткой вокзала. Паспарту спрыгнул на землю. Его господин последовал за ним и расплатился с кучером.

В эту минуту какая-то нищенка, босая, в рваной шали на плечах, в помятой шляпке с изломанным пером, держа за руку ребенка, приблизилась к мистеру Фоггу и попросила милостыню.

Мистер Фогг вынул из кармана двадцать гиней, которые только что выиграл в вист, и протянул их женщине со словами:

– Возьмите, моя милая, я рад, что встретил вас.

Затем он прошел дальше.

Паспарту почувствовал, что глаза его увлажнились. Новый господин расположил к себе его сердце.

Мистер Фогг в сопровождении слуги вошел в большой зал вокзала. Здесь он приказал Паспарту взять два билета первого класса до Парижа. Затем, обернувшись, он заметил пятерых своих коллег по Реформ-клубу.

– Господа, я уезжаю, – сказал он, – и различные визы, поставленные на моем паспорте, который я беру для этой цели, помогут вам, по моем возвращении, проверить маршрут.

– О мистер Фогг, – учтиво ответил Готье Ральф, – это совершенно излишне. Мы вполне доверяем вашему слову джентльмена!

– Так все же будет лучше, – заметил мистер Фогг.

– Вы не забыли, что должны вернуться… – начал Эндрю Стюарт.

– Через восемьдесят дней, – прервал его мистер Фогг, – в субботу, двадцать первого декабря тысяча восемьсот семьдесят второго года, в восемь часов сорок пять минут вечера. До свиданья, господа!

В восемь сорок Филеас Фогг и его слуга заняли места в купе. В восемь сорок пять раздался свисток, и поезд тронулся.

Ночь была темная. Моросил мелкий дождь. Филеас Фогг молчал, откинувшись на спинку дивана. Паспарту, все еще ошеломленный, машинально прижимал к себе саквояж с банковыми билетами.

Но не успел поезд пройти Сайденхем, как Паспарту испустил вопль отчаяния.

– Что с вами? – осведомился мистер Фогг.

– Дело в том… что… в спешке… от волнения… я забыл…

– Что именно?

– Погасить газовый рожок в своей комнате.

– Что ж, мой милый, – невозмутимо ответил мистер Фогг, – он будет гореть за ваш счет!

Глава пятая,

в которой на лондонской бирже появляется новая ценность

Покидая Лондон, Филеас Фогг, без сомнения, не подозревал, что его отъезд вызовет такой большой шум. Известие о пари сперва распространилось в Реформ-клубе и породило сильное возбуждение среди членов этой почтенной корпорации. Затем по милости репортеров это возбуждение перекинулось в газеты, а через газеты оно передалось населению Лондона и всего Соединенного королевства.