Дети Мафусаила
Шрифт:
— Тогда не рассказывай. Все равно ничто не может заставить меня переменить решение, Борк.
— А вот это как раз-таки и может! М-м-м… ладно, я расскажу тебе. Я знаю, что тебе можно доверять.
— Нет, Борк, прошу тебя…
— Не волнуйся, все равно через несколько дней секрет станет известен всем и каждому. Мэри… я никогда не стану слишком старым для тебя!
— Что ты имеешь в виду?
Лазарусу показалось, что в ее голосе прозвучали нотки подозрительности.
— Только то, что я сказал, Мэри, — открыта тайна вечной молодости!
— Что? Кем? Как? Когда?
— Ага,
— Да, конечно, я слышала о них, — медленно проговорила она. — Ну и что из этого? По-моему, они просто обманщики.
— Не совсем так. Я знаю точно. Администрация тщательно изучает всю их похвальбу. Некоторым из них действительно более ста лет — а они все еще молоды!
— В это трудно поверить.
— Тем не менее это правда.
— А… как они это делают?
— Ха! В этом-то вся загвоздка. Они утверждают, что долголетие зависит от наследственности, что оно передается от предков-долгожителей. Но это все чепуха, полностью противоречащая научным данным. Администрация тщательно изучила полученную информацию, и ответ может быть только один: секрет вечной молодости действительно скрывают.
— Ты в этом уверен?
— Слушай, Мэри! Ты замечательная девушка, но даже тебе не стоит подвергать сомнению выводы лучших ученых умов. Впрочем, я не о том. А теперь — уже совершенно конфиденциально. Мы еще не завладели этим секретом, но в самом недалеком будущем он станет нашим достоянием. Мы схватим этих ребят и допросим, не привлекая внимания общественности. Мы все хорошенько выведаем у них, и тогда ни ты, ни я никогда не состаримся. Что ты на это скажешь?
Мэри ответила медленно и едва слышно:
— Конечно, было бы прекрасно, если бы все могли жить долго.
— Что? Да, я тоже так полагаю. Но как бы там ни было, мы с тобой обязательно получим вечную молодость, в чем бы она ни заключалась. Подумай о нас, дорогая. Годы и годы счастливого брака двух молодых людей. Не меньше ста лет. А может, даже…
— Секундочку, Борк. Этот «секрет»… он что, не будет общедоступен?
— Видишь ли, это вопрос политический. Перенаселенность и поныне остается одной из основных проблем. Видимо, придется предоставить вечную молодость только людям, играющим в жизни общества ключевую роль, и их женам. Но ты не забивай свою чудесную головку чужими проблемами — нас с тобой сия чаша не минует.
— Ты намекаешь, что я получу молодость, если выйду за тебя замуж?
— М-м-м… Ты все ставишь с ног на голову. Я сделаю для тебя все, что угодно, — потому что я люблю тебя. Но наш брак многое бы упростил. Ну скажи, что ты согласна.
— Давай пока оставим эту тему. А как вы рассчитываете добиться от них признания?
Лазарус поймал себя на том, что почти видит многозначительный ответный жест Борка.
— О, у нас они заговорят!..
— Ты хочешь сказать, что вы отправите их на Окраину, если они будут упорствовать?
— На Окраину? Хм! Ты, видно, не вполне отдаешь себе отчет в важности происходящего, Мэри. Утаивание секрета будет не просто предосудительным поступком. Это будет уже изменой — изменой
— Ты что! Это ведь нарушение Договора!
— Псу под хвост этот Договор! Решается вопрос жизни и смерти — неужели ты думаешь, что мы позволим ничтожному клочку бумаги встать нам поперек дороги? Что могут значить подобные мелочи, когда речь идет о жизненно важных для человечества вещах? Договор не стоит того, чтобы люди умирали из-за него. А жизнь есть жизнь. Эти… эти собаки на сене пытаются сохранить тайну только для себя. Мы не станем отступать только потому, что «так поступать нехорошо».
Мэри воскликнула голосом, полным ужаса:
— Значит, ты действительно думаешь, что Совет поступит вопреки Договору?
— Думаю? План действий выработан сегодня ночью на заседании. Мы разрешили Администратору использовать всю полноту власти.
Лазарус напряженно вслушивался. Наконец Мэри вымолвила:
— Борк…
— Да, дорогая?
— Ты должен что-то предпринять. Останови их.
— Остановить? Ты сама не знаешь, что говоришь. Я не могу… да и не хочу, если бы даже и мог.
— Но ты должен. Ты должен убедить Совет. Они допускают ошибку, трагическую ошибку. Не нужно ничего предпринимать, чтобы заставить говорить этих несчастных. Никакой тайны нет!
— Что? По-моему, ты чрезмерно возбуждена. Ты хочешь убедить меня, что твое мнение правильнее, весомее мнения умнейших людей планеты. Поверь, мы знаем, что делаем. Такие методы нравятся нам не больше, чем тебе, но мы идем на них ради общего блага. Прости, что я затронул эту тему. У тебя такое доброе сердце, ты такая нежная и ранимая. За это я и люблю тебя. Давай поженимся, и не терзайся понапрасну о судьбе сугубо политического дела.
— Выйти за тебя? Никогда!
— Мэри, ты просто расстроена. Ну назови мне хоть одну вескую причину для отказа.
— Хорошо. Я тебе ее назову. Она в том, что я — одна из тех людей, которых ты собираешься преследовать.
Последовала пауза.
— Мэри… по-моему, с тобой не все в порядке.
— Не в порядке? Со мной? Для своих лет я чувствую себя прекрасно. Послушай меня, болван! У меня есть внуки, которые вдвое старше тебя. При мне первый Пророк захватил страну. При мне Гарриман запустил первую лунную ракету. Тебя еще и на свете не было — даже твои дед и бабка еще не встретились, — когда я была уже зрелой замужней женщиной. А теперь ты стоишь здесь и спокойно рассказываешь, как вы собираетесь пытать мне подобных. Выйти за тебя? Да я скорее выйду замуж за одного из своих правнуков!
Лазарус переменил позу, и запустил правую руку под полу килта. Беды следовало ждать с минуты на минуту. С женщиной, подумал он, можно иметь дело только в том случае, если вразумлять ее на каждом шагу.
В голосе Борка зазвучал металл, нотки страстной влюбленности сменились властным тоном опытного руководителя:
— Успокойся, Мэри. Сядь. Я позабочусь о тебе. Но сначала выпей успокоительного. Я приглашу к тебе лучших психиатров города — да что там города — страны! Все будет хорошо.