Дети на ветру
Шрифт:
— Глупая! Нужно ли сейчас говорить об этом. Займись лучше сыном.
Хисако повернулась к Сампэю, а он уже встал и положил свою руку на ее плечо.
— Тебе лучше?
Сампэй кивнул.
— Сможешь дойти до дома?
— Угу.
— Сам дойдешь?
— Да.
Хисако осмотрела одежду Сампэя, достала платок из кармана и вытерла его мокрое лицо.
— Не следует ему идти. На спине донесешь, — сказал старик.
Мать хотела было посадить сына на спину, но Сампэй отказался и зашагал сам довольно бодро.
— А вы? — начала было Хисако, но тут же умолкла, не зная,
— Я приду. Потом приду, — сказал старик, заметив ее колебания.
Хисако в сильном волнении опустила голову и пошла, обняв сына за плечи. Мальчики гурьбой двинулись за Сампэем, а старик все стоял, провожая их взглядом. Потом, словно спохватившись, поднял с травы потник, положил его под седло и повел коня к реке. Может, забыл там что-то? Но, спустившись к реке, он сел на берегу, рядом с конем, и долго смотрел на воду. Нет, он не думал о том, пойти ли ему в дом Аоямы. На него нахлынули воспоминания о долгих годах, которые прошли с тех пор, как он отверг навечно свою дочь за то, что она вышла замуж за неугодного ему человека. За это время у него уже вырос внук. Старик долго не мог заставить себя встать — так взволновала его эта встреча.
Наконец он подтянул к себе коня, тяжело взгромоздился в седло, ударил коня хлыстом и быстро поскакал по лугу. Ему нужно было успокоиться. Он еще раз хлестнул коня по крупу, и тот пошел аллюром. Луг был ровным, но кое-где попадались все же впадины и круглые холмики. Конь ловко перепрыгивал их. Прошло, вероятно, с полчаса. Старик убавил бег коня и направился к дамбе. Поднявшись на дамбу, он сразу же направился к городу. Скакал он быстро и скоро скрылся из виду.
Почему же старик не заехал в дом своей дочери? Он просто не любил драматических сцен. Ни капли гнева на Аояму не осталось в его душе. Но невыносимо было бы слушать, как они станут говорить: «С тех пор как мы расстались…» — и т. д. Кроме того, приятно утихомирить свое волнение быстрой ездой на лошади. Давно он не скакал с таким упоением. Скачи, конь, скачи!
По дамбе Огава едет машина. В ней сидит сухонькая старушка. Она внимательно вглядывается в окрестности.
— Скажите, уже Маки иси?
— Да, это Макииси, — отвечает шофер.
— Ах, ах! Я здесь впервые, — растерянно говорит старушка.
— Вам куда? В какую часть Макииси? — Шофер остановил машину.
Старушка засуетилась, схватила большие узлы с фруктами, опасаясь, как бы они не упали с сиденья, когда шофер тронет с места.
— Вы знаете, где находится дом? — спросил шофер, заметив беспомощность старушки.
— Дед сказал: коровник у подножия горы…
— Коровник?
— Ну да! Коровник Аоямы. Молоком, говорят, торгуют. К дочке я еду, более десяти лет не виделись…
— Вот как!
— Оказывается, уже двое внуков. Оба — мальчики.
— Так, так.
— Старшего Дзэнтой зовут, а младшего Сампэем.
— Так, так.
Шоферу ничего не оставалось, как спросить дорогу у прохожих, но поблизости никого не оказалось.
— Ну, ладно. Проедем еще немного вперед. У кого-нибудь узнаем, как
Старушка же полусидела, не выпуская из рук узлы и напряженно всматривалась в окрестности — не пропустить бы маленький коровник у подножия горы. Дорога уперлась в небольшой перевал, и шофер сказал:
— Бабушка! Уже конец Макииси. За этим перевалом будет Нотан и.
— Ах так! Ну тогда…
И старушка приготовилась выходить. Шофер открыл дверцу.
— Спросите у кого-нибудь: «Маленький коровник у подножия горы» — все равно что воробьиная гостиница из сказки о воробье. Ха-ха-ха!
Шофер уехал, а старушка осталась одна в бамбуковой рощице у перевала. Выходя из машины, она думала, что сразу найдет дом своей дочери, но не тут-то было. Никакого дома поблизости не оказалось. И к тому же вещи, сложенные у дороги, нести ей было не под силу. Как-никак два узла, да еще клетка с птицей. А в ней испуганно метались три ткачика. Но тут, к счастью, подошли дети — трое мальчиков спускались с перевала, неся бамбуковые ветки с листьями. Увидев их, старушка очень обрадовалась.
— Мальчики! Мальчики! — окликнула она их, улыбаясь.
Деревенские ребята подошли поближе, подозрительно поглядывая на старушку.
— Вы не знаете Аояму Сампэя?
Мальчишки переглянулись.
— Может, вам знаком мальчик по имени Аояма Дзэнта?
Ребята промолчали.
— Ну так как же?
Мальчики снова переглянулись, и наконец самый большой из них сказал:
— Знаем.
— Вот и хорошо!
Старушка Оно, бабушка Дзэнты и Сампэя, по приказанию деда приехала повидаться с дочерью и зятем, которых не видела более десяти лет, и с внучатами, которых вообще не знала. И вот, поспешив выйти из машины, оказалась с вещами на обочине дороги. Хорошо хоть деревенские мальчики знали Дзэнту и Сампэя!
Старушка обрадовалась, сразу же сунула руку в узел, вытащила коробку карамели и вручила мальчишкам по три карамельки.
— А где же их дом? — спросила она.
— Да вон там, — живо откликнулись дети — карамельки мгновенно развязали им языки.
— Значит, я дойду?
— Ага! Пройдете через перевал, там луг будет у реки и налево их дом.
— Ну да! Коровник у подножия горы.
— Вот, вот!
Старушка все поняла и хотела было идти, но мальчикам в диковинку показались красные птицы в клетке. Они присели на корточки у клетки и стали разглядывать их.
— Что это за птицы?
— Это ткачики. Славные птички, не правда ли? Я привезла их своим внукам, — объяснила старушка. — Я — бабушка Дзэнты и Сампэя.
И старушка сообщила ребятам, что ни разу не видела своих внуков. Потому не видела, что дед не велел. Очень уж привередливый старик! Сама-то она рада, что у нее есть внуки.
И наконец старушка развязала узел и принялась показывать подарки, которые она привезла Дзэнте и Сампэю.
— Вот, глядите! Это — голубиные яйца. Пять штук. — И старушка вынула маленькие яйца, обложенные ватой. — Ведь они держат кур, не правда ли? Эти яйца можно подложить под наседку вместо куриных, и вылупятся славные голубята, — сказала она.