Дети наших детей
Шрифт:
Бентли ринулся к орудию, оттолкнул ошарашенного солдата и этаким бентамским петушком наскочил на молодого человека с полосками на погонах.
— Как вы посмели! — воскликнул он. — Воспользоваться отсутствием хозяина…
— Вы хозяин, сэр? — перебил командир расчета.
— Нет, мне поручено следить за домом. Я…
— Прошу прощения, сэр, — сказал офицер, — мы всего-навсего исполняли приказ.
— Вам что, приказали установить свою махину на клумбе Эдны? — взвился Бентли. — Наверно, так и было, да? Прямо посередке, ни фута ни вправо, ни влево, посреди клумбы,
— Нет, сэр, вы ошибаетесь, — возразил офицер. — Нам приказали навести орудие на туннель, причем так, чтобы на пути снаряда не было никаких препятствий.
— Чушь какая-то! — фыркнул Бентли. — Зачем понадобилось наводить пушку на туннель, из которого появляются беженцы?
— Не знаю, — ответил офицер. — Мне никто не потрудился объяснить. Я получил приказ и должен его выполнять, клумба или не клумба, владелец или посторонний.
— У меня такое впечатление, — проговорил Бентли, — что в вас сохранилось кое-что от джентльмена, каким вам положено быть. Ведь офицеры всегда джентльмены, не правда ли? Так вот, ни один джентльмен не затащит пушку на цветочную клумбу, как ни один офицер не наведет ее на толпу беженцев, и…
Ночную тишину распорол пронзительный визг. Бентли резко обернулся и увидел, что в туннеле происходит нечто странное. Люди уже не выходили из него, как прежде, по четверо и пятеро в ряд, нет, они бежали, расталкивали и топтали друг друга, а за ними мчался монстр, чудовищность которого поистине превосходила воображение. Бентли заметил громадные клыки, острые когти на концах массивных лап, слюну, что капала из пасти, ощутил неописуемый ужас — и по привычке схватился за камеру.
В глазок объектива стало видно, что чудищ на самом деле два; одно подобралось уже к выходу из туннеля, другое следовало по пятам. Бентли разглядел, как взлетают в воздух, точно куклы, людские тела, взлетают и падают прямо под ноги кошмарным тварям. Кроме того, он рассмотрел извивающиеся щупальца, и у него мелькнула мысль, что он видит перед собой причуду эволюции, помесь животного с осьминогом.
Послышались слова команды, пушка изрыгнула пламя, которое озарило близлежащие сады и дворы домов, раздался оглушительный грохот. Бентли повалился на землю, но, падая, успел углядеть краешком глаза много любопытного. Туннель мгновенно исчез, будто испарился, со звуком, который казался продолжением раската артиллерийского залпа, однако в действительности превосходил его по всем параметрам. Лужайку устилали трупы людей, поверх которых валялось чудище, дымившееся, словно на сковородке. Вторая же тварь уцелела; она набросилась на пушку, а беженцы и зеваки с воплями кинулись в разные стороны.
Бентли кое-как поднялся на ноги и огляделся. Артиллеристы погибли, все до единого, не на что даже было смотреть, пушка оказалась перевернутой. Из ее дула тоненькой струйкой вился дымок. С улицы донесся все тот же пронзительный визг, и фотограф различил движение; нечто большое и темное стремительно скрылось за углом дома, разрушив напоследок изгородь.
Прайс рванулся к дому, вбежал на кухню, схватил телефон и набрал
— Глобал Ньюс, — произнес хриплый голос. — Мэннинг слушает.
— Том, это Бентли.
— Да, Бентли. Что случилось? Ты где?
— Дома. Ну, у Джо. У меня есть новости.
— Ты пил?
— Так, заглянул кой-куда, пропустил пару стаканчиков. Воскресенье все-таки. Все приличные заведения закрыты. Ну вот, а когда приехал домой, обнаружил во дворе, прямо на клумбе Эдны, пушку…
— Это уже не новость, — бросил Мэннинг. — Мы узнали о приказе около двух часов назад. Мера предосторожности, так нам было сказано.
— Я знаю, для чего.
— Да что ты говоришь!
— Правда! Из туннеля выскочило чудище и…
— Чудище? Какое такое чудище?
— Мне трудно его описать, — ответил Бентли. — Я толком не разглядел. Их было два. Одного пристрелили, а второй удрал. Разодрал в клочья орудийный расчет, перевернул пушку и удрал под вопли толпы. Я видел, как он проскочил сквозь изгородь…
— Ну-ка, — прервал Мэннинг, — прекрати тарахтеть. Сбавь обороты и говори членораздельно. Ты видел, что одно чудовище погибло, а другому удалось убежать…
— То-то и оно! Артиллеристы мертвы, и, верно, не только они. Туннель исчез, а на лужайке перед домом валяется дохлая тварь…
— Расскажи поподробнее, какая она из себя.
— Не могу. Зато я ее сфотографировал.
— Мертвую?
— Нет, живую, — В голосе Бентли прозвучали снисходительные нотки. — Стану я тратить пленку на мертвечину, когда рядом носится живая копия!
— Слушай меня, Бентли. Слушай внимательно. Ты в состоянии вести машину?
— Разумеется. Сюда-то я доехал, и ничего.
— Ладно. Я пошлю кого-нибудь на место происшествия. А ты лети в редакцию вместе с фотографиями. И еще, Бентли…
— Что?
— Тебе не привиделось? Чудовище было на самом деле?
— С чего ему было привидеться? — хмыкнул Бентли, — С пары-то стаканов?
Глава 21
В поисках кофе с сандвичами Стив Уилсон добрался до собственной приемной. Там находилось с десяток репортеров.
— Что нового, Стив? — справился Карл Эндерс из АП.
— Пока все тихо, — ответил Уилсон, — Если бы происходило что-нибудь важное, думаю, мне бы сообщили.
— А вы нам?
— А я вам, — подтвердил Уилсон. — Черт возьми, вам прекрасно известно, что мы не водим вас за нос.
— Да? А как насчет пушек?
— Это всего лишь обыкновенная мера предосторожности. У вас остались сандвичи или вы все умяли?
— Вон там, Стив, — показал Джон Гейтс из «Вашингтон пост», — в углу.
Уилсон положил на тарелку два сандвича и налил себе чашку кофе. Гейтс, развалившийся на кушетке, подвинулся и жестом пригласил его сесть рядом. Уилсон принял приглашение; тарелку и чашку он поставил на столик перед кушеткой. Эндерс уселся в кресло. Генри Хант, корреспондент «Нью-Йорк таймс», устроился на кушетке с другого бока.