Дети неба / Дети Солнца

Елегон Веся

Подул ветер, разрывая серую пелену, открывая ослепительно синее небо. Люди зажмурились, прикрывая глаза, отвыкшие от солнечного света, на их лицах заиграли шальные улыбки.

Все будет хорошо. Я ещё вернусь. А пока для меня тут есть работёнка.

Нужно возродить планету. Наладить сельское хозяйство. Что ещё?

Ах, да. Я все ещё чувствовала

совсем близко беснующегося абсолютно безумного монстра, заключённого в пылающую плоть планеты. И я не знала, что мне нужно сделать, чтобы защитить своих детей. Пока не знала…

5.08.17

Эпилог

Лето, осень, зима, но больше всего мне нравится твоя весна, Анна.

Кирилл говорит, что никогда раньше Земля не благоухала так самозабвенно, как теперь.

Леса вишневых деревьев, цветущих по весне — это зрелище на грани фантастики. Я могу днями на пролёт любоваться кружащимися на ветру бело- розовыми лепестками, вдыхая незабываемый аромат вишневого цвета.

Но иногда в такие минуты, когда мир вокруг становится абсолютно совершенным, я чувствую рождающуюся в моем сердце горечь. Она заполняет меня изнутри. И тогда я падаю на самое дно своего столетнего одиночества.

За всю свою бесконечную жизнь, которая с лёгкостью вместила в себя тысячи тысяч лет, я никогда не был настолько одинок и никогда ещё не чувствовал так живо естественный ход времени.

Знаешь, Анна, на твоей Земле есть два проклятья — любовь и время. И если зацепило первое, то обязательно добьет второе.

За эту сотню лет Земля полностью поменяла свой облик и, кажется, я изменился вместе с ней. Меня поражает буквально все: травы, реки, деревья, камни, цветы, насекомые, радуги, океаны.

Разговаривая об этом с Кириллом, который посвятил свою жизнь изучению новых видов, возникающих на планете, я узнал о том, что многое из того, что существует теперь, раньше обреталось только в фантазиях, книгах и фильмах. Например, драконы. Эти дивные создания — истинное воплощение мощи и красоты,

которые рассекают бездонное синее небо своими могучими крыльями. Они вызывают в людях страх, тогда как я не могу отвести глаз от алых бликов отражённого закатного солнца, сверкающих на стальной чешуе.

Кирилл говорит, что мир стал жутковат. Хотя никто из новых созданий ещё ни разу не покушался на человека.

Но мое восхищение часто тает в подступающей печали, стоит мне открыть своё сознание миру, попытаться услышать твой голос, которым ты разговариваешь со своими детьми. Анна, ты никогда не говоришь со мной. И замолкаешь, едва я начинаю слушать.

Ты повсюду, но для меня тебя нет.

И я часто ложусь на землю и закрываю глаза, пытаясь представить себя этой чёрной почвой или лесом. Я не знаю, есть ли выход из этого вечного мучения. Но ни уйти, чтобы больше не чувствовать твое присутствие, ни умереть, чтобы погасить навсегда это жадное пламя, что сжигает изнутри мою душу, я не могу.

Я слишком зависим от тебя, Анна. Я жаден. Ты позволила мне остаться. И я сделаю ради тебя что угодно, лишь бы всегда быть рядом с тобой…

Твое имя. Я, наверное, никогда не позволю себе произнести его вслух. Оно бьется в височной доле, сводя с ума.

На Земле я научился уходить в депрессию, длившуюся порой годами. На Земле я понял и принял, что я сволочь, которая предала своих братьев и едва не убила свою любовь.

Мой утраченный дом — он каждое утро поднимается из-за горизонта и это бесспорно захватывающее зрелище, но мне больше нравятся закаты и ночи. Иногда в этой идеальной безграничной темноте я чувствую твою тихую поступь и, застыв, боясь спугнуть тебя, уже не шевелюсь до самого рассвета. И мы молчим с тобой. И я радуюсь этой тишине, которая странным образом соединяет нас, Анна.

И этот мир, Анна, в котором я утопаю и то ли дышу, то ли задыхаюсь, может живу, а может быть умираю, он прекрасен. Ведь он — это ты.