Дети неба

Виндж Вернор Стефан

А Резчица, похоже, злится пуще прежнего.

Для своей будущей речи Равна написала много черновиков. Очень много вопросов надо было обсудить. Некоторые из них были радостные, хорошие новости — например, что Новый зал будет использоваться для повышения общественной активности, построения формальной демократии. Были и горькие истины: угроза Погибели, нависшая над будущим, необходимость решить базовые технологические проблемы до того, как начать исследования по продлению жизни. Были предложения, делающие горькие истины более приемлемыми. Без Резчицы, а теперь и без Джоанны и Странника все зависело от суждений Равны и советов Невила. Снова и снова он показывал ей нюансы, которые она бы сама просмотрела. Например: «Расставь

вопросы так, чтобы закончить хорошими новостями, дающими реалистические причины для оптимизма». Или: «Можно соединить эту речь с твоей идеей Общественного Совета, Равна. Мой отец говаривал, что люди ответственные легче переносят плохие новости, если в трудные времена от них что-то зависит». Поэтому собрание будет объявлено как случай для произнесения ее речи и как возможность для Детей и Стальных Когтей участвовать в этом процессе.

— Я говорил об этом с Резчицей, Равна. Она считает, что получится.

И эта новость была из самых лучших. Резчица по-прежнему избегала Равны, но хотя бы косвенно участвовала в планировании.

Невил с друзьями сообразили, как сделать так, чтобы Новый зал казался больше, и показывали Равне десятки вариантов его отделки. В конце концов она это перегрузила на него и сосредоточилась на шлифовке речи, стараясь воплотить предложения Невила о том, чем речь должна завершаться.

Потом настал канун «большого собрания». Равна уже думала об этом событии в терминах обратного отсчета: сейчас пятнадцать часов до собрания. Она последний раз проговаривала его с Невилом, еще раз проглядывала то, что ей нужно было знать о подготовке Нового зала, еще раз репетировала свое выступление.

— Ты не волнуйся, если речь получится не стопроцентно совершенной. Я там буду, а формат Общественного Совета позволяет мне встать и задать вопрос, возвращающий ход собрания на нужные рельсы. И твои друзья смогут тебя поддержать.

— Ты прав, — согласилась Равна. — Я просто нервничаю.

Она посмотрела на окошко часов, по которому хронометрировала репетицию своей речи. Оно тоже показывало обратный отсчет — 14:37:33 до начала. Равна и Невил находились на мостике, но настроили дисплей так, чтобы он выглядел, как будет выглядеть трибуна в Новом зале в… ладно, в 14:36:55. Равна посмотрела на Невила. У него тоже лицо было озабоченно-серьезным — и она решила, что он тревожится потому, что она волнуется так явно. Здорово повезло Джоанне заполучить этого парня.

— Невил, хочу тебе сказать спасибо за все. Без тебя я бы до сих пор металась.

Он покачал головой:

— Нельзя все делать одной, Равна. А то, для чего ты работаешь, — абсолютно необходимо. И тут все мы, все Дети, должны тебе помогать. Если возьмемся все вместе, не можем не победить.

Это по стилю походило на ее речь, и вдруг Равна поняла, что Невил, очевидно, говорит совершенно искренне, хотя в ее ушах эти слова отозвались банальностью.

Вот уж точно слишком много репетировала.

Она встала и осторожно обошла условную трибуну, направляясь туда, где сегодня был вход мостика. Махнула двери рукой, чтобы открылась, и обернулась к Невилу.

— Тогда до завтра. — Она улыбнулась: — Чуть-чуть раньше 14:35:21.

Невил встал. Может быть, в его улыбке можно было прочитать некоторое облегчение.

— До завтра, госпожа начальница. — Он остановился на расстоянии вытянутой руки. — Спи спокойно и не волнуйся.

— Спасибо, Невил. Доброй ночи.

— Доброй, — улыбнулся он.

И ушел.

В том, что заснуть не удалось, не было ничего неожиданного. На самом деле Равна даже не сразу легла. Но я молодец, что не стала репетировать еще раз.Она отступила от помоста и трибуны и села за свои обычные средства анализа. Сейчас «Внеполосный» все время крутил программы настройки обнаружения угроз — иногда

так интенсивно, что это замедляло научные программы Тщательника. В последнюю декаду Равна меньше следила за мониторингом безопасности. Это подтверждало одну из ее теорий тревожности — а именно, что у человека мнительного есть свой максимальный уровень тревоги. И когда появляются иные заботы — например, подготовка к собранию, — обычные мании ослабевают.

Тем не менее она села отвлечься на просмотр журналов регистрации. У «Внеполосного» имелась приоритетная система угроз, но — как показывали прошлые неудачи — при категоризации события всегда была вероятность ошибки.

Поскучав над протоколами, она вдруг заметила, что уже и близко не одержима своей речью. Ага! И в журналах тоже ничего такого уж криминального не обнаружилось!

Она пошла листать дальше, заглянув в результаты более низкого приоритета.

Вот что-то интересное в разделе «старых угроз»: «Внеполосный» все еще высматривал следы украденных радиоплащей. Эти устройства никак не походили на изделие Края — коммуникатор, который использовали Странник и Джоанна, или даже на голосовые рации, которые построил Тщательник. Они размазывали мыслезвуки своего носителя по широкой полосе радиочастотного спектра. Результирующий сигнал имел довольно-таки малую дальность и был практически недоступен «Внеполосному» для анализа. Страх, ненависть, вожделение — это корабль еще мог распознать, но чтение мыслей было едва ли возможно.

Ничего этого корабль не слышал, но все же «Внеполосный» обнаружил нечто, очень похожее на шум плаща. Скоррелировав его с меняющимися следами полярного сияния, корабль предположил, что источник находится высоко в Ледяных Клыках, примерно семьдесят километров на восток. Сигнал доходил спорадически, и его громкость едва ли была достаточно высока, чтобы подозрение стало основательным. Если это и был радиоплащ, то только один. Сигнал был даже слабее, чем должен был бы звучать плащ на таком расстоянии, и надевали его лишь на несколько минут в день.

Равна некоторое время повозилась с этими результатами. Сигнал был и правда недостаточный для сколько-нибудь информативного анализа. Попросить его провести такой анализ — только снова нарваться на умение корабля выдавать желаемое за действительное. Спасибо, не надо.Но какой вообще смысл в использовании одногорадиоплаща? Если вся остальная стая не наденет остальных, то эффект единственного плаща — хлопок одной ладонью.

Равна откинулась на спинку кресла, представляя себе: шайка воров крадется прочь из Домена, пробираясь по крутым горным перевалам. Они бывают смертельно опасны даже на пике лета. Воры могли погибнуть в лавине. Могли попасть в засаду обыкновенных бандитов. Так или иначе, но все плащи пропали, кроме одного. Получалось почти правдоподобно, но этому оставшемуся плащу нужен носитель, нужен иногда свет для питания. Например, так: плащи — штуки красивые, солнечные элементы темны, как бархат, но с золотым блеском. Какая-то примитивная стая могла надеть плащ как трофей, понятия не имея о его магии.

Печальная ирония. Равна сделала себе заметку — это надо будет вынести на Исполнительный Совет, а того лучше — представить прямо Резчице. Так они смогут снова начать разговаривать. Как бы там ни было, следует послать к источнику сигнала поисковую партию до наступления зимы.

Обратный отсчет показывал 13:25:14. Она провела целый час, ни разу не подумав о своей речи. Серьезно, надо бы еще раз ее пересмотреть, может, еще раз отрепетировать.

Никогда она так не нервничала перед разговором с ребятами. Но раньше она говорила с ними один на один или с небольшими группами, а сейчас будет обращаться ко всем. Если она правильно подаст все идеи, над которыми они с Невилом так упорно работали, очень много проблем решится сразу.