Дети погибели
Шрифт:
– Что здесь такое? Что, чёрт возьми, у тебя в руках?
– Гармония, изволите видеть…
– Изволю! Ты что же это, государственных преступников игрой на гармони развлекаешь, а? Фамилия!
– Гудков!
– Так… Марш к начальнику караула. Скажи: Комаров приказал взять тебя под стражу до особого распоряжения. Понял?
– Так точно, ваше высокоблагородь!
– Да табуретку, дурак, прихвати!.. Распустили вас, скотов…
Дверь снова открылась. Полковник Комаров, одетый в статское – дорогое пальто, белое кашне, цилиндр в руке, –
– Ну что, Нечаев, скучаете? – сказал Комаров, входя.
Он закрыл за собой дверь, прошёл к столу, сел на привинченный к полу стул.
– Нет, не скучаю, – каким-то неестественно весёлым голосом ответил Нечаев. – Видите, – мне тут «Камаринского» играют.
– Ну-ну. А почему «Камаринского»?
– А так… сердце-вещун. Вещует.
Комаров хмыкнул. Шумно вздохнул.
– Ну-с, а у нас есть новости.
– Так что же вы про «Камаринского» спрашиваете? – подскочил узник.
– Сидите, Нечаев! – довольно строго прикрикнул Комаров. – Новости есть, но не настолько важные, чтобы вскакивать… Из Вольского уезда Саратовской губернии секретное донесение поступило. Некто Соколов, живший в нигилистической «коммуне» под видом то ли мастерового, то ли офени, выехал в Петербург. И будто бы, согласно агентурным данным, собирается покушаться на жизнь Его Величества.
Нечаев сжал бледные узкие кулаки.
– Давно бы так… И когда?
– Про это бы и хотелось узнать. Да вы его, Соколова-то, знаете?
– Нет. Это кличка. Но я узнаю.
– Узнайте, сделайте одолжение. Да поскорей.
– Поскорей! – повторил Нечаев. – Это вам надо торопиться, а не мне! Мне-то здесь торопиться некуда!
– Ну, знаете что…
– Что?
Комаров натужно кашлянул.
– Соколов этот в наши планы никак не входит. Он тут такого может наворотить – вообще все планы рухнут.
Нечаев как-то весело пристукнул ладонями:
– А вы ему динамиту подбросьте! Это такая идея… Хотите – даже кусочек могу лично вам одолжить… Ну, немного – фунтов пять…
Комаров взопрел в своем пальто:
– И откуда же у вас тут, Нечаев, динамит? В крепости-то, а?
– А я из-за границы привёз, – просто ответил Нечаев. – Я ведь там с серьёзными людьми встречался, и учился даже! Вся Европа только бомбами с динамитом тогда и бредила! А уж после Орсиниевых взрывов…
Комаров сердито побарабанил пальцами:
– Покажите!
Нечаев деловито – будто только того и ждал – вынул из-под матраца тряпочку с глинистым на вид составом.
– Что это? – буркнул Комаров. – Глина какая-то…
Нечаев неожиданно поднёс к лицу Комарова тряпочку:
– Да эта тряпка экспресс с рельсов собьёт! Да вы на войне-то бывали?
Нечаев остановился в видимом волнении.
– И вы, видимо, бывали, – не удержавшись, съязвил Комаров, не сводя глаз с куска динамита.
– Не бывал, – согласился Нечаева. – Но видел, как в Швейцарии тоннели в скалах делают! Всунут в дырочку
– Ладно-с, – Комаров поднялся. – Идею вашу о динамите я подброшу. Только уж туннели тут, в крепости, не устраивайте.
– Постараюсь, – без улыбки сказал Нечаев. – И вы уж постарайтесь, чтобы ваши делом занялись.
– Нечаев! – грозно окрикнул Комаров, поднимаясь.
– Что-с? – издевательски привстал Нечаев.
Комаров побагровел:
– Не забывайтесь!
Нечаев тихо засмеялся. Махнул рукой.
– Дайте-ка мне лучше бумаги и карандаш. Вы же принесли?
Комаров насупился.
– Сами найдёте. У вас тут, я вижу, целый эскадрон помощников.
– Ладно, найду, – легко согласился Нечаев. – Напишу записку Дворнику, спрошу об этом Соколове…
– Хорошо.
Комаров повернулся и пошёл к выходу. Уже открыл дверь, когда Нечаев его окликнул:
– Ваше высокоблагородь!
Комаров неохотно повернул голову. Смотрел бирюком.
– Смерть царским сатрапам! – вдруг выкрикнул громко Нечаев, так, что в соседних камерах услышали: задвигались, завозились; кто-то восторженно стукнул кулаком в стену.
Комаров, выйдя во двор, остановился. Смотритель равелина, жандармский подполковник Филимонов ожидал его, кинулся навстречу.
Комаров взглянул на Филимонова загадочно и строго.
– Послушайте, подполковник… Под любым предлогом на некоторое время удалите Нечаева из его камеры. И произведите там тщательнейший обыск.
Он остановился, как бы задумавшись.
– На предмет? – спросил Филимонов.
– На предмет ди-на-ми-та, – отчётливо, по слогам выговорил Комаров.
Филимонов отшатнулся.
– Что-с? – выговорил он запрыгавшими от волнения губами.
– Именно это! – Комаров со значением поднял палец. – Надо проверить и другие камеры. Но так, чтобы ни заключённые, ни охранная команда об этом не знали. Устройте санитарные мероприятия, что ли… Да! Санитарный день для уничтожения вшей, тараканов и крыс!.. И проверьте каждую щель, даже в нужники загляните! Вы знаете, как выглядит динамит? Я пришлю штабс-капитана Суходеева, он знаком с динамитом. Кстати, он приведёт и поисковую команду. Потому что искать придётся не только в камерах…
Филимонов окончательно растерялся.
– Что-с? – едва слышно повторил он.
– А то-с! – рявкнул Комаров. – Вы что, плохо слышите? Надо обследовать весь равелин и остров. Что такое минные галереи, вы тоже не знаете?..
Филимонов, трясясь, словно в ознобе, спросил:
– Прикажете землю-с вскопать?..
Комаров внимательно посмотрел на него. Сухо ответил:
– Суходеев сам всё сделает. Вам копать не придётся. И, само собою: чтобы никто больше, ни один человек об этом не знал. В особенности нечаевские прислужники, а также комендант Ганецкий. Вам ясно?