Дети против волшебников

Зервас Никос

Профессор сделал паузу и продолжил с особым чувством:

— А про отца Вашего забудьте, он теперь в прошлом. Смотрите в завтрашний день! У Вас впереди — только роскошь, власть и почести!

У Вани закружилась голова. Гендальфус Тампльдор смотрел на него в упор, и хотя веки белого волшебника были сомкнуты, мальчику казалось, что его слепит и протыкает сосредоточенный взгляд колдуна — плоский, скользкий, похожий на клинок, который медленно вдавливают в мозг…

«Колдует, — понял Ваня. — Всё — обман. Он просто… хочет снять с меня… защиту!»

— Итак, Вы согласны вступить

на трон короля Мерлина? — тихо произнёс Гендальфус, вкручивая в голову мальчика холодное сверло магического взгляда.

Ваня отступил на шаг.

Вдруг, непонятно откуда, из тайного, затхлого подполья Ванькиной души высунулась гадким хвостом наперёд незнакомая, чуждая мысль: «А что? А представляешь… Целый замок… А ты притворись, будь хитрым… Сейчас отрекись от отца и станешь наследником Мерлина, а потом… а мы ещё посмотрим, ведь потом можно всё изменить… всегда можно повернуть назад… никогда не поздно… а сейчас такой шанс, другого не будет!»

Мысль пролезла в мозг тоненьким игольчатым хвостиком и стала настырно в него вкручиваться:

— А может быть… я и правда… наследник Мерлина?

Глава 10.

Наследство Мерлина

Однако ж Мужика Змея не убедила.

Мужик схватил обух

И говорит: «Хоть ты и в новой коже,

Да сердце у тебя всё то же».

И вышиб из гадюки дух.

И. А. Крылов. Крестьянин и Змея

А может быть… я и правда… наследник Мерлина? Разве Ваня произнёс это вслух? Гендальфус почему-то услышал. И нежно, ласково залил в юный мозг тягучую струйку мысленного мёда:

— Этот замок — принадлежит Вам по праву. Ваша кровь дороже всего здешнего золота, Вы несёте гены величайшего Мерлина… Теперь понятно, откуда у Вас такая мощная интуиция, столь зрелый, холодный разум… Вы достойны трона, мой король.

Какое странное, приятное чувство, точно рёбра сладко раздвинулись и дышится глубже? Может быть, и правда Ваня потому такой умный и ловкий, что в его жилах течёт кровь самого Мерлина?.. Стало горячо на сердце, он даже прижал руку к груди…

Тут Ванькины пальцы коснулись чего-то тёплого, мягкого. Матерчатый кисет, который Царицын повесил на шею, когда улетал от Геронды.

«Геронда, — вдруг вспомнил Иванушка. — Геронда всё знает. Почему он не открыл мне, что я наследник Мерлина?»

И тут Ваня с поразительной ясностью осознал: да потому что никакой ты не наследник. Враки это всё. Лжёт поганый колдунище, нагло и зрелищно лжёт.

В этот миг Царицын понял, что секунду назад чуть было не предал собственного отца. Отца, которого Ванька любит больше всех людей на свете. Отца, который лежит в эти минуты в ростовском госпитале — в длительной коме, на аппарате искусственного дыхания, уже четвёртый месяц лежит и не приходит в сознание… И не понятно, жив ли по-честному батя или уже не вернуть его к жизни.

— А теперь слушайте, — негромко сказал Ваня, поднимая спокойный взгляд. — Мой отец никакой не британский дипломат и даже не сибирский шаман. Мой отец — капитан русских ВВС, командир штурмовой эскадрильи Денис Царицын. И я от своего отца никогда

не отрекусь, запомните навсегда. Тем более ради вашего поганого замка. И вот ещё что. Не смейте вообще говорить о моей матери, ясно? Я Вас серьёзно предупреждаю, гражданин проректор.

В ту же секунду рубиновый орден Звёздной лиги почему-то сорвался с Ванькиной груди — и, мелькнув кровавой искрой, звякнув об пол, побитым сверкающим паучком покатился к ногам проректора. А ещё, по странному совпадению, тесный златой перстень, подарок хитренького Ари Ришбержье, соскочил с пальца Царицына, точно палец этот намазали мылом, — и туда же, по полу кататься. «Что-то с меня все побрякушки осыпались, — весело подумал Иванушка. — Знать, скоро осень».

Гендальфус потемнел, даже руки его моментально сделались синеватыми.

— Довольно, — с досадой сказал он, оборачиваясь вбок… и Ваня увидел, что внезапно из воздуха, из пустоты вышагивают невидимые раньше люди: неужто… Колфер Фост! Ну точно… Ах, вот и профессор Мак-Нагайна с недовольным лицом, украшенным свежим синяком работы мастера Тихогромова… И Войцех Шпека здесь: быстро шагнул навстречу проректору из пустоты, из воздуха — на ходу кивает, что-то чиркает в блокноте:

— Да, да, я понял, господин проректор… Я вижу, это совершенно невозможно…

— Признаю, господин проректор, я был не прав, — вихляясь, совершенно не глядя на Ванечку, Колфер Фост подходит к проректору, мелко кланяется и закладывает руки в тесные джинсовые карманы на заднице.

— Не думал, что случай настолько тяжёлый… Совершенная косность разума. Ну, теперь можно подписывать приговор…

— Подписать приговор нам несложно, — холодно прошелестела Мак-Нагайна, поворачиваясь к Ване костлявой спиной. Про него позабыли, точно он был любопытный экспонат, который только что закончили изучать и теперь, накрыв защитной плёнкой, отставили в угол. — У мальчишки хорошие данные. Уничтожить его — минутное дело, но мне кажется, это ненаучно… Нам хотелось всё-таки снять с него защиту и перековать…

— И это ваша хвалёная универсальная метода снятия русской защиты? — проскрипел Гендальфус, закидывая голову к потолку. — И что мы видим? Нулевой результат!

— Это особый случай… — промямлил Колфер Фост, пытаясь улыбаться напряжённым лицом.

— За мальчиком кто-то стоит, это очевидно.

— Конечно, стоит, — сурово оборвал проректор. — За него там просят, это дураку понятно.

Ведьмаки переглянулись меж собой. Видимо, особенный смысл таился в этих словах.

— Ну просят, и что теперь? — нехорошо улыбнулся проректор Гендальфус. — Какая разница? Наша метода должна пробивать такие молитвенные заслоны! А иначе — как Вы планируете работать в России? Там сплошные защиты, там за каждого голодранца кто-нибудь просит! Ладно, уберите русского, от него плохо пахнет… Весь мокрый, ф-фу!

Величаво расправив крылья плаща, проректор Гендальфус Тампльдор двинулся к письменному столу. А к Царицыну шагнул из пустоты, точно сбросив плащ-невидимку, некто коренастенький, с блестящим черепом: чёрный ствол «Беретты» нацелен Ване в живот, а злобные стёклышки пенсне подрагивают.