Дети пустоты. Пройти по краю
Шрифт:
– Совсем сбрендил, puttana troia! – возмущался итальянец. – Так из-за девчонки убиваться!
– Отойди! – в поле зрения возникла размытая физиономия Федора. – Не видишь, у него с головой плохо?
– А я о чем. Конечно, плохо!
– Ти-и-м, – позвал испуганно целитель. – Делать чего?
– Кулон… достань, – прохрипел Тимофей.
– А-а-а, сейчас.
Треснула молния на куртке, холодные руки мальчишки коснулись шеи, потянули за шнурок с подаренной Севером «таблеткой».
–
– Передвинь рычаг на одно деление к центру. Нет… лучше на два.
Боль отступила не сразу. Ей понадобилось не меньше минуты, чтобы окончательно исчезнуть. На освободившееся место хлынула эйфория. Тут не долго наркоманом сделаться, в который раз подумал Тим. После окончания каждого приступа следовал мощный выплеск эндорфинов – ничего не стоило впасть в зависимость.
– У тебя там делений почти не осталось, – шепотом сообщил Федя, пряча кулон у Тима за пазухой.
– В курсе.
Приступ эйфории закончился быстрее обычного. И дело было не в делениях на «таблетке». Женька! Что же с ней произошло? Жива ли она? Где ее теперь искать?
В груди противно ныло. Из видеозаписи следовало, что Женька погибла. По крайней мере, сильно искалечена. И мохнорыло разберешь, куда бежать, кого звать на помощь?
– Ты не переживай раньше времени, – с пониманием вздохнул Федя. – Найдется еще. Она же полиморф!
– Она девчонка, – Тим сел. Голова все еще немного кружилась.
– Девчонка-полиморф. А это вам не пень гнилой!
Бруно с Федей сидели спиной к лесу, поэтому первым радужное лассо заметил Тим. Оно зависло на фоне еловой чащи метрах в трех от обрыва. Сияющая петля, внутри которой мгновенно сгустилась темнота. Увидев ее, Бармалей взорвался негодующим лаем.
– Чего это он? – забеспокоился Бруно.
К моменту, когда итальянец с целителем обернулись, из лассо выскочила Женька. Живая и на вид абсолютно здоровая. Разве что серебристый рисунок на щеке стал раза в три, а то и в четыре больше прежнего.
– Привет всем! – радостно выкрикнула она.
Облегчение от ее появления было таким сильным, что в ушах у Тимофея снова зашумело. Но теперь этот шум казался приятным. Слушал бы и слушал.
Внезапно на поляне стало тесно. Из мерцающей петли вслед за Женей вывалило еще человек двадцать. Все не старше Бруно. Все кошки – в блестящих, как у итальянца, комбинезонах.
– Вау, смотрите – Тим! – заголосила вдруг одна из девиц. Загорелая, с щербинкой между передних зубов.
Вспышки телефонных камер заставили Тимофея зажмуриться.
– Ведь это ты был на том граффити, правда? – пропел над ухом
– На каком? – Тимофей ошалело таращился на возникшую из воздуха толпу.
– Ни на каком! – Женька покраснела. – Потом расскажу!
Она уже сидела рядом с Тимофеем, прижав вардака к груди. Тот извивался в приливе собачьего счастья и все время норовил лизнуть вновь обретенную хозяйку то в подбородок, то в нос. Вокруг толпился возбужденный народ. Каждый старался коснуться Тимофея, точно тот был поп-звездой или победителем «Битвы экстрасенсов».
– Он тебе нравится, правда? – продолжали рядом допрос бесцеремонные девицы. – Вы уже целовались?
Тим не выдержал:
– Эй, чего здесь творится? Кто все эти кошки? И вообще, где ты пропадала?
Нет, ну надо же! Какого лешего! Он тут бегал, искал ее, а она развлекалась в компании каких-то психов.
– Привет, Тимоша! – из-за спин нежданных гостей вынырнула та, кому уж точно тут было не место. Динка-картинка. Предательница. Это она притворялась Женькиной подругой, а потом сбежала с длинноволосым говнюком. – А ты не изменился, все такой же суровый.
Членораздельного ответа у Тимофея не получилось.
– Мы знаем, ты с Ларсом встречаешься! – маленький Федор сориентировался куда быстрее.
– Встречалась, малявка, – отрезала похожая на японку кошка. – Прошедшее время в школе проходил?
– Стоп! – Женька слегка повысила голос, но этого хватило, чтобы на поляне стало тихо. – Сейчас я всё всем объясню.
– Начни с этого, – Бруно протянул ей телефон Тимофея.
Женька поморщилась.
– Откуда у тебя эта запись?
– От меня. А мне пришло с неизвестного номера, – ответил вместо итальянца Тим. Он вдруг почувствовал, что одинаково хочет двух вещей: обнять подругу и отвесить ей затрещину. Злиться на Женьку было глупо. Ужасно глупо. Но Тим злился. – Мы думали, ты погибла.
– Кто-то из дружков Ларса скинул. Надин, например. На нее похоже, – вмешалась Динка. – Ладно, народ. Давайте сядем и раскурим трубку мира. Нам есть, о чем поговорить.
Для разговора тем и впрямь было хоть отбавляй. Но сначала Женька заставила рассказать о том, как идут дела в «Синих камнях». Бруно, конечно, воспользовался случаем, чтобы блеснуть артистизмом. Происходившее в лагере – и дружный стриптиз спецназовцев с учеными, и пляски голышом в туче мошкары – он изображал в лицах. Получалось здорово. К концу его маленького представления хохотали все. Даже Федя, который видел всё собственными глазами. Безучастным к веселью остался только Тим. Его снова начал бесить итальянец. Хотя бы потому, что Женька слушала этого позера, открыв рот.