Дети Революции
Шрифт:
Глава 5
Выслушав положенные по этикету слова, Александр Второй жестом указал на удобное кресло напротив своего стола.
— Садитесь, генерал, — Алекс сел на краю кресла, держа спину прямой, — предложения промышленников Конфедерации сильно меня заинтересовали.
Император сделал паузу и вытащил коробку сигар, угощая консула. Курить особо не хотелось, но пересилило желание узнать вкус императорского табака, да и вежливость никто не отменял.
— Por Larranaga[1]? — С видом знатока поинтересовался генерал, пробуя дым на вкус. Некоторое время рассуждали
Курил попаданец редко, всё больше за компанию — слишком много вопросов джентельмены девятнадцатого века предпочитают обсуждать с сигарой и стаканом в руке. Пришлось научиться разбираться как в алкоголе, так и в табаке, хотя настоящим ценителем Алекс не стал.
— Скажите откровенно, вы имеете свои интересы в этой папке, — император жестом показал на принесённые попаданцем документы, — или действуете исключительно как дипломат?
— Имею, — отозвался Фокадан, пыхая дымом, — небольшие проценты за посреднические услуги пойдут в пользу ИРА, прежде всего переселенцев. Людей в Конфедерации мало, а промышленников и того меньше — знаю практически всех интересантов. Нравы у нас простые, так что личная заинтересованность в делах государственного масштаба приветствуется — считается, что это никак не препятствует патриотизму.
— Тем более, средства на благотворительность, — понимающе кивнул император и откинулся в кресле, — расслабьтесь, генерал, нам с вами долго сегодня беседовать. Без формализма и чинопочитания.
Фокадан, не чинясь, уселся поудобней.
— Сейчас бы коньяку, — благодушно сказал он. Александр хохотнул, отчего пошли морщинки в уголках глаз.
— Пожалуй.
Встав, император подошёл к большому глобусу, стоящему в углу кабинета, и открыл его. Внутри оказался мини-бар с несколькими десятками бутылок.
— Какие-то пожелания? — Чуточку пародируя сомелье спросил он.
— На ваш вкус.
Вкус у императора оказался отменным. Так, с коньяком и сигарами, в совершенно неформальной обстановке, они начали листать папку, детально разбирая предложения промышленников.
— Маврокордати? В сторону, — решительно сказал консул, услышав знакомое имя, — в список включить пришлось, очень уж связи у него хорошие, но ненадёжен.
— Даже так? — Удивился император.
— Ваше Величество, — с лёгкой укоризной ответил попаданец, — зачем я буду портить впечатление о себе и Конфедерации? В список сего господина включить пришлось, но исключительно формально. Политика, чтоб её.
— Не любите политику?
— Есть такое дело, — с чувством сказал Алекс, — понимаю, что поверить трудно, тем паче что занимаюсь ей, но уж как есть.
— Отчего же тогда начали? — Император сложил руки домиком и упёрся в них подбородком, демонстрируя начальные знания психологии. Попаданец решил подыграть немного пооткровенничать — почему бы и нет, в конце концов? Доверительные отношения с императором Российской Империи немало стоят, тем паче сам приехал налаживать контакты, приняв давнее приглашение, переданное Черняевым.
— Из-за покойной супруги.
Александр аж дёрнулся — еле заметно, но для человека такого уровня и это немало. Фокадан же, не вдаваясь в подробности,
Дальше пришлось удивляться самому попаданцу — император со знанием дела обсудил с ним идеи социализма. Скептически, откровенно предвзято, без нормального понимания сути… но сам факт! Старается человек понять вражескую идеологию.
Видя, что собеседнику тема социализма откровенно неприятна, пусть тот и старается это не показывать, попаданец поднял тему того знаменательного разговора с Черняевым.
— Сны… — император поднялся и встал у окна, заложив руки за спиной и глядя в него невидящими глазами, — непростые сны. Знак.
Внезапно, без перехода, Александр повернулся спросил:
— Вы оттуда?
Фокадан с трудом выдержал тяжёлый, пронзительный взгляд повелителя Российской Империи.
— Не знаю, — ответил попаданец с тоской, — не знаю.
Откровенничать не хотелось, пугала возможность оказаться в подвале, где люди с профессионально-добрыми глазами вдумчиво побеседуют с пророком. Надеяться на роль советника Вождя не стоило, реакции самодержцев сильно отличаются от реакции обывателей. Отсюда же вытекает, что не стоит рассчитывать на дипломатическую неприкосновенность — при желании можно устроить несчастный случай. Утонул консул, какая жалость…
Врал Алекс профессионально — благо, отработал с десяток вариантов беседы.
— … не помню, — Фокадан закурил, держа сигару подрагивающими руками, — моя жизнь началась в трущобах Лондона, а что было до того, даже сказать не могу. Всё известно только по косвенным данным — вроде как кельтское происхождение, хорошее политехническое образование[2] и прочее. Будущее? Вряд ли, это вовсе уж… скорее — такие же сны, как у вас, просто из-за удара по голове и последующей амнезии моё сознание зацепилось за них.
Сделав вид, что смутился слегка после упоминания амнезии[3], Алекс будто запнулся и сказал неловко, выправляя разговор:
— Я специально изучал этот вопрос, подобные виденья не редкость.
— Это так, — с волнением сказал Александр, не отводя глаза от попаданца, — даже моим предкам не раз были виденья[4].
— Таких случаев немало, — подтвердил Фокадан, — только большинство людей, получив послание, не делают ничего. В лучшем случае рассказывают знакомым и записывают в дневник. Другие же используют послания, чтобы сделать мир чуточку лучше — как они это понимают.
— Вы правы, — сказал император минуту спустя, — как вы правы! Сделать мир чуточку лучше, а не писать в дневник и не пугать склонных к мистицизму дам!
Сказав это, император стал как будто выше ростом, ушли прочь страхи и сомнения — он Избранный! Выверенная, тщательно рассчитанная фраза сделала своё дело, прибавив уверенности Александру. А самое главное — связало с самодержцем Фокадана.
Тщеславие? О чём вы… прежде всего безопасность, не будет же один избранный как-то вредить другому? Там, наверху, могут этого и не понять. Вторым слоем шло желание попаданца, чтобы к его словам прислушивались.