Дети Революции
Шрифт:
Но вот господам не противно ли? Избивать человека — зная, что он не может ответить? Проблески неловкости после избиения и денежная компенсация скорее правило, чем исключение. Мерзко.
Пока размышлял, время от времени делая пометки в блокноте, экипаж подкатил ко двору Дарьи Никаноровны.
— Прекрасно выглядите, — искренне сказал Фокадан своей даме. Та мило зарделась, ничуть не напоминая суровую надзирательницу.
Обсуждая по пути достопримечательности Москвы, в коих местная уроженка разбиралась немногим хуже профессионального экскурсовода из двадцать первого века, подкатили к немецкому ресторанчику.
Небольшой,
— Забавно, — констатировал Алекс, когда официант отошёл, — только сейчас понял, что женщины в русских ресторанах почти и не бывают, тем паче в трактирах.
— Трактир для деловых встреч или извозчикам да мастеровым зайти наскоро перекусить, — пояснила Дарья, — женщины делами редко занимаются, а уж зайти в трактир — позорище великое. Значит, сама она настолько скверная хозяйка, что вынуждена по трактирам питаться. В русский ресторан тоже не совсем уместно, а вот немецкий или французский вполне. Чужеземную кухню даже хорошая хозяйка может не знать, допускается побаловать себя иностранщиной, особенно если кавалер приглашает.
— Сложно, но логика прослеживается, — кивнул Фокадан.
— У вас не так?
— Смотря где. У янки традиции зачастую ни на что ни опираются. Они ж по большей части отребье, потомки воров, сектантов, проституток и тому подобного скота.
— Разве это не пропаганда? — Округлила серые глаза женщина.
— Если бы, — хмыкнул Алекс, — почти все английские колонии с чего начинались? Прибыла кучка сектантов, которых даже в протестантской Англии видеть не хотели. Большая их часть обычно вымирала за несколько лет, хотя на тех благодатных землях нужно вовсе уж рукожопыми… простите, Дарья Никаноровна, вырвалось.
— Ничего, — милостиво простила женщина оговорку, — чай не девица, да и забавное словечко получилось. Продолжайте.
— Благодарю. Большая часть вымирала за несколько лет, что неплохо характеризует таких переселенцев. Закрепившиеся колонии получали статус у английской короны, после чего им начинали слать всякое отребье. Этакая каторга под присмотром сектантов. Затем белых рабов слали — обычно ирландцев, виновных только в том, что они ирландцы. Получалось кастовое общество, вроде как в Индии — брахманы из сектантов-первопоселенцев, воры и бродяги из числа англосаксов — кшатрии, шудры[10] из числа ирландцев и неприкасаемые негры и индейцы.
— Страсти какие, — искренне сказала женщина, — а если колония не английская изначально? Англичане голландские колонии захватывали, немецкие, шведские.
— Запутанней выходило и не так мерзко, но тоже ничего хорошего. Так же кастовость, белые рабы… подробностей приводить не буду, нам уже еду несут. Но поверьте, англичан есть за что ненавидеть.
За едой Дарья с юмором рассказывала о подопечных, и Алекс понял, что фактически надзирательница выполняет функции школьного психолога. Утешить, объяснить что-то, изредка сверкнуть глазами и сказать: Я вами недовольна. В вовсе уж редких случаях — запись о ненадлежащем поведении в журнал или записка родителям.
— Обычные дети: мелкие пакости, недопонимание, невнимательность на уроках, изредка лень. Коллектив
— Сталкивался, — кивнул попаданец задумчиво, вспоминая свою первую учительницу. Татьяна Александровна Черноскутова, у которой он учился в младших классах, стала для него эталоном Учителя.
— О чём думаешь? — Поинтересовалась Дарья несколько часов спустя, когда они уже лежали в постели. Русые волосы разметались по подушке, округлая грудь стыдливо прикрыта одеялом.
— Хороша! — Искренне сказал Алекс, любовавшийся женщиной, — думаю? Сейчас о тебе, немного о нас.
— Никаких стратегических планов для нас нет, — мягко сказал женщина, — замужем была, больше не хочу.
Фокадан, который и не думал переводить отношения в такую плоскость, только кивнул молча, сильно удивив Дарью. По всем канонам, любовник в такие моменты обязан если и не предложить руку и сердце, то хотя бы сделать намёк, что думает об этом. Даже в случае, когда оба не горели желанием вступать в брак. Условности…
— Ты понимаешь, — удивлённо сказал женщина, вглядываясь ему в лицо, — действительно понимаешь!
— Чего не понимать-то? Ты взрослая, самостоятельная женщина, дети имеются… почему для себя не пожить?
— Верно, — с облегчением сказала она, — брак… ну его! У тебя ИРА, политика, войны — слишком много всего, не хочу. Два, может три года с тобой проживём хорошо, а потом снова куда-нибудь ускачешь, устранять несправедливости.
— Причинять добро и наносить справедливость, — пробормотал Алекс и любовница тихонечко засмеялась.
— Да, это тебе больше подходит! Мне твой образ жизни понятен, но принять его самой? Упаси Бог! За кого другого тоже не тянет, пусть даже и партия выгодная будет — подстраиваться под человека, жить его интересами… не хочу. Я тебе не противна?
— С чего бы? — Удивился попаданец, — немного здорового эгоизма не повредит.
— Теология переросла философское понятие, — тяжело роняла слова Тереза О,Рурк на собрании, — и вышла за рамки католицизма. Больше всего она напоминает христианство изначальное, не испорченное никейским собором[11] и последующими надстройками. Попытки папы использовать Теологию в своих целях, извращая логику и историю в угоду Ватикану, провалились.
— Угрожать будут анафемой[12] всем последователям, — встал Теренс Хилл, — это достоверно. Нам, людям думающим, мнение Ватикана до одного места, но рядовые последователи Теологии могут прийти в смущение.
Собрание представителей, собранных со всех концов Америк, загудело, обсуждая новости. Делегаты взяли перерыв.
— Религия — то, что удерживает бедных от убийства богатых[13], — сказал О,Хара, делегат от Луизианы, — все современные ветви христианства служат для того, чтобы бедные смирялись со своей судьбой. Мы же доказываем, что нужно не ждать Царствия Небесного, а строить его на Земле.