Дети сектора
Шрифт:
Неведомое явление метнулось к огромной сосне и рассыпалось. Точнее, залегло серой кучей, похожей на замшелую кочку. Шейх некоторое время не двигался – вдруг оно среагирует? Но вечно стоять столбом нельзя, и он, холодея, шагнул вперед.
Ничего не случилось. Пепел не шевелился. Мансуров осторожно ступил на мох, ожидая нападения. Сектор не дает расслабляться. Для пущей уверенности Шейх стал прощупывать «копьем» землю перед собой. И все равно в непонятном Секторе он был почти как дома. Потому что за туманом – родное солнце, за барьером – люди,
Тамила, наверное, уже умерла. Или превратилась в чудовище. Шейх запретил себе думать о ней.
Дохнуло ветерком. Шейх выбрался на дорогу, ускорил шаг и вдруг услышал рев мотора. Сначала Мансуров подумал, что это слуховая галлюцинация, но чем дальше он шел, тем отчетливей был звук. Или трактор, или грузовик. Здесь? В Секторе? Невозможно!
Шейх вспомнил КамАЗ из темпоралки и повел плечами. Звук все нарастал. Мансурову показалось, что он слышал перекличку и мат. Люди? В лесу?
Задумавшись, он едва не вляпался в гравицапу – заметил ее только по поваленным молодым сосенкам, а в центре деревья стояли невредимые. Здоровенная, метров тридцать, а за ней еще какая-то гадость.
Натужно зарычал двигатель. Клацнула дверца. Тут гравицапа, а в лесу что за странное искажение? Точно ведь в ловушку заманивают, искажения это могут. Он напряг чувства: там, где ревел мотор… точнее, моторы, опасности не было.
И все-таки Шейх не до конца доверял интуиции. На голоса он пошел скорее из любопытства, чем движимый радостью: «Ура, меня спасут!»
– Картошка, ну чё там? – хрипло заговорили совсем близко.
– На дороге – гравицапа, колонна не пройдет, – ответили бодрым баритоном. – А тут болото – нормально.
– Ты смотри мне, у нас уже один БТР завяз, двум пришел писец, осталось три.
– Надо было мотолыги брать.
Затрещали ветви кустов, хлюпнуло – кто-то шлепал по болоту. Чувства не предупреждали об опасности, и теперь Шейх позволил себе обрадоваться: люди!
– Смари, – задыхаясь, продолжил Хриплый. – Сектор-то какой спокойный, ты такое раньше видел?
– Не.
– И я, а десятый год тут брожу. Будто вся дурь, вся неправильность влезла в людей и они тю-тю. У Сектора просто сил не осталось.
– Ага.
Наконец Шейх заметил первого следопыта и предположил, что это Картошка: он был настолько низок, что закатил рукава плащ-палатки, чтоб не болтались, и так кругл, что она натягивалась на его животе. Капюшон скрывал лицо, но Мансуров был уверен, что оно напоминает поросячье рыльце. Длинная палка в руках Картошки походила на посох.
Следом за ним хлюпал по жиже второй следопыт, тоже с посохом, в плащ-палатке и в кирзачах. За спиной у него болталось ружье. Обычный мужчина среднего роста, лицо не рассмотреть из-за капюшона.
– Сектор в помощь, – проговорил Шейх и шагнул навстречу следопытам.
Картошка вскрикнул, тот, что повыше, выругался, схватил ружье и выстрелил – Мансуров едва успел рухнуть в мох.
– Мужики, вы охренели? Я свой.
– Ага, так я и поверил, – говорил Хриплый.
Картошка
– Бука, тише! Они не говорят!
– Это там не говорят, здесь вполне даже могут…
– Меня зовут Алан Мансуров! – вжимаясь в мох, кричал Шейх. – Я сотрудник МАС, располагаю важной для вас информацией!
– Что там у вас? – крикнул кто-то еще. – Помощь нужна? С кем вы разговариваете?
– С зомбаком, – ответил хриплый Бука.
– Отставить!
В надежде на адекватность третьего (наверняка там есть и четвертый, и десятый), Шейх снова прокричал:
– Я сотрудник МАС, полковник в отставке Алан Мансуров! Прошу меня выслушать, а потом делайте, что хотите!
– Не стрелять!
– Повезло тебе, – прохрипел Бука. – Вставай. Руки за голову.
Шейх послушался, скрестил пальцы на затылке и развел локти. Бука выбрался из болота, держа вероятного противника под прицелом, обошел вокруг Мансурова, сбросил капюшон. С такой рожей только злодеев в театре играть: под огромными бровями не видно глаз, нос крючком, губы сжаты в куриную гузку.
Картошка на всякий случай достал обрез и спросил:
– Мужик, как тебя в Сектор занесло безоружного?
– Я был в Глуби, – сказал он честно. Картошка присвистнул, Бука вскинул бровь. – А что случилось на Зе… Здесь?
Следопыты переглянулись, Бука махнул прикладом в сторону болота:
– Топай давай, командир разберется. У него реактивы есть, враз определит, кто ты.
– Не понимаю, – сказал Шейх, ступая в затянутое ряской болото – правая нога тотчас увязла, он ее вытащил и продолжил: – Случилось что-то серьезное? Это важно.
Бука прохрипел:
– В Секторе не осталось людей, всех убили хамелеоны, вот что случилось. И вообще людей осталось мало.
Шейх вспомнил мертвых ихтиандров и поверил.
– Не представляю. Как вы можете быть не в курсе, – затараторил Картошка за спиной, получил затрещину от Буки, ойкнул.
– Хватит трепаться, не наше это дело. Пусть командир разбирается.
– А правда, что Глубь…
– Цыц, я сказал!
Картошка смолк. Сопел одышливый Бука, хлюпала жижа под ногами и шелестели листьями осины. Двигатели больше не рычали – видимо, их заглушили. Интересно, кто сюда пожаловал – военные или МАС? И вообще, что случилось?
Болото закончилось, дальше шли сосняком, Шейх все еще держал руки за головой и не сомневался, что если сделает неловкое движение, Бука выстрелит.
Когда он увидел три БТРа и две старенькие самоходные установки «Тунгуска», то опешил. Не техника, пробравшаяся так далеко в Сектор, так удивила его – логотипы. Два БТРа были армейскими, на третьем красовалась эмблема МАС. Да, дело действительно серьезно, раз решили объединиться давние конкуренты.
Экипаж торчал из люков. Завидев Шейха, и вояки, и масовцы повылезали на кузова БТРов. Немного их, по четыре человека в каждой машине. Мансуров рискнул, поднял руки над головой, затем опустил и зашагал быстрее, говоря: