Дети семьи Зингер

Я хотел бы выразить благодарность преподавателям Школы английских и американских исследований при Университете Ист-Англиа — в особенности Эрику Хомбергеру и Элману Красноу — за множество полезных советов; некоторыми из них я воспользовался. Кроме того, хочу поблагодарить своих коллег из Калифорнийского университета в Санта-Круз (где я провел 1980/1981 учебный год в качестве приглашенного лектора) за вдохновляющие дискуссии, из которых самыми плодотворными были беседы с Мюрреем Баумгартеном. Спасибо Исааку Башевису Зингеру, Морису Карру, Йослу Бергнеру и «Друзьям идиша», а также всем тем, кто снабжал меня бесценной информацией, и Энтони Твейту, который первым опубликовал мое интервью с Зингером («Encounter», февраль 1979).

Не менее важной, чем интеллектуальная помощь, для меня была моральная поддержка моей жены

Фрэн, родителей, брата, друзей и издателей. И, наконец, я не могу не упомянуть моего сына Сета Бенджамина, чье предстоящее рождение торопило меня закончить рукопись. В это время мы были в Санта-Круз по гранту от Британского совета.

Я посвящаю эту книгу моей бабушке, Еве Джейкобс.

Клайв Синклер Сент-Олбанс, Англия, январь 1983

P.S. В этой книге я позволил себе называть Исаака Башевиса Зингера Башевисом, а Исроэла-Иешуа Зингера — Иешуа, чтобы не перегружать текст.

В 1978 году, спустя несколько минут после того, как было официально объявлено о присуждении Нобелевской премии по литературе Исааку Башевису Зингеру, по Би-би-си прозвучал следующий диалог:

ИНТЕРВЬЮЕР (в шоке). Профессор Брэдбери, Вы удивлены этой премией?

ПРОФЕССОР БРЭДБЕРИ (застигнут врасплох, но быстро пришел в себя). Нет, не удивлен. Я немного разочарован, что лауреатом оказался не Грэм Грин… Но Зингер, безусловно, заслуживает этой премии, так что я считаю, что ее присудили справедливо.

ИНТЕРВЬЮЕР (с подозрением). Вы не думаете, что в Нобелевском комитете орудует своего рода американская мафия?

ПРОФЕССОР БРЭДБЕРИ (серьезно). Не думаю. Мне кажется, это всего лишь очередное подтверждение того, что сейчас в мире доминирует американская литература…

ИНТЕРВЬЮЕР (сдается). Так что же он там пишет?

Книга «Дети семьи Зингер» подробно ответит на этот вопрос. Но сначала я должен представить читателю старшего брата нашего лауреата, Исроэла-Иешуа Зингера.

Очень жаль, что он так мало известен. Только у одной из его книг — речь идет о шедевре «Братья Ашкенази» — в настоящее время есть издатель в Англии. Тем не менее его имя до сих пор хорошо помнят в Степни [1] , о чем свидетельствует ответ, полученный мною от общества «Друзья идиша» [2] :

Президент благодарит Вас за Ваше очень интересное письмо от 21 ноября 1977 года. Я пишу Вам за Президента, который не пишет английским языком. (Касательно «Братьев Зингер» [3] .) Оба брата принадлежат к хорошо известным еврейским писателям еврейской прозы. Если Исаак Башевис Зингер сейчас производит больше впечатления, чем его брат Исроэл-Иешуа Зингер, это не потому ли, что он дольше прожил (чтоб он жил до ста двадцати лет), чем его брат, который умер молодой? А еще из-за его эротическо-мистических рассказов, которые он может так хорошо писать [4] .

Как и в случае

романа Генри Рота «Наверно, это сон» [5] , за ломаным английским здесь скрывается привычка автора изъясняться (куда более складно) на другом языке. Между строк угадывается его отношение к братьям Зингер — иное, чем общепринятый взгляд на их творчество. Автор письма, конечно же, знает, что сверхъестественную популярность Башевиса невозможно объяснить исключительно его долголетием. А вот то, что своей славой он обязан «эротическо-мистическим» рассказам, — уже больше похоже на правду. В словах, «которые он может так хорошо писать», сквозит порицание, как будто Башевис специально потакает англоязычному читателю, в отличие от президента, который «не пишет английским языком». Похвала профессора Брэдбери, говорившего о «метафизике» Башевиса, не впечатлила бы «Друзей идиша». На самом деле многие коллеги Башевиса считали его своего рода блудным сыном, а Иешуа оплакивали как утраченного гения, чья преждевременная смерть в 1944 году, на пике великолепной карьеры, символизировала для них судьбу идиша и большинства его носителей.

Среди тех, кто пережил Катастрофу, не затихали старые распри, как продолжались они и в самой семье Зингер. Идиш и роднил их, и разъединял. Тем не менее, принимая Нобелевскую премию, Башевис расценил ее как знак «признания идиша». Более того, говоря о Иешуа, он назвал его «мой старший брат и учитель» [6] , и если в «старшем брате» еще можно прочесть намек на соперничество, то слово «учитель» звучит вполне недвусмысленно. В начале работы над книгой «Дети семьи Зингер» я обратился к Башевису с письмом. Вот его ответ:

Я счастлив, что Вы хотите написать книгу о моем брате и что Вам нравятся мои собственные произведения. Могу сказать только одно: да благословит Всевышний Вас и Вашего издателя. В данный момент у меня много работы, но если Вам понадобится от меня какая бы то ни было информация, я буду рад выслать ее Вам или передать лично, если Вы приедете в Штаты [7] .

Я взял у него интервью в мае 1978 года. Сидя рядом со мной на диване в своей нью-йоркской квартире, Башевис назвал Иешуа «единственным героем, которому он когда-либо поклонялся» [8] .

Дань почтения брату в Нобелевской речи Башевиса — это отголосок посвящения, сопровождавшего публикацию романа «Семья Мускат»: «Для меня он был не просто старшим братом, а духовным отцом и наставником». Сборник рассказов «Сеанс и другие истории» [9] Башевис посвятил памяти своей «возлюбленной сестры Минды-Эстер». Бедной Гинде-Эстер, с ее хроническим невезением, в очередной раз не посчастливилось: даже наборщики в типографии исковеркали ее имя. Эстер была на тринадцать лет старше Башевиса; в своих мемуарах он говорит о сестре лишь вскользь, называя ее истеричной девушкой. В книге «День удовольствий» [10] он упоминает, что его сестра была писательницей, но не называет ни одного ее произведения. К ней привело меня упомянутое выше письмо от «Друзей идиша»: