Дети шпионов 2008
Шрифт:
– Записывай!
Алешка стал послушно писать под мою диктовку, повторяя за мной буквы вслух:
– А, бе, ы, ка… Абыкавенный получается?
– Не получается. Дальше твердый знак.
– И минус, – Алешка заглянул в книгу.
– Перенос, – уточнил я упавшим голосом. – Опять облом.
– Ничего не облом, – вспомнил Алешка. – У тебя какой том, первый? А я этот дырявый лист вытащил из второго. Эх, Дим, какой же этот Славик простодушный! Календарик с пленкой потерял, шифровку эту дырявую держит прямо в книге. Как его только в шпионы назначили? Давай второй том!
Мы раскрыли
– Явки-пиявки, – со знанием дела высказался Алешка. – Это все ихние шпионы. Попались, которые кусались! Два плюс два.
– Четыре, – показал я свои знания.
– Четыре шпиона, Дим.
Алешка снял со страницы трафарет, снова сложил его вдвое и аккуратно упрятал в конверт с «вищьдоками».
Алешка все эти дни, как видите, вел двойную жизнь. В одной жизни он изо всех сил ворошил «осиновое» гнездо, а в другой приходил в это гнездо с дружескими визитами. Осваивал английский язык, учил Вику шахматам и мотал на ус все, что замечал и слышал в их квартире.
Викин папа Славик оказался совсем беспомощным в этом шпионском деле. Что же это за разведчик, который теряет микропленку с явочными сведениями, что за разведчик, который даже в шахматы играть не умеет?
Но главное, что мне было совершенно непонятно и непостижимо: как это так – знаток, ценитель, любитель, профессионал русской литературы – и вдруг предает эту любимую литературу (а вместе с ней и Родину) нелюбимой Америке? Разве есть такие деньги? Папа как-то раз ночью разговаривал с мамой в кухне. У него была большая неприятность на работе. А когда у него большие неприятности, он всегда с мамой разговаривает о них ночью в кухне. Они пьют кофе и шепчутся, чтобы нас не расстраивать. Но не бывает такого шепота, который недоступен детским немытым ушкам! А неприятность в тот раз в самом деле была большая: один из папиных сотрудников перебежал на сторону бандитов, предал своих товарищей. И вот папа тогда грустно сказал: «Я всегда хотел понять – какова цена предательства? Что стоит за ним? Корысть? Ненависть, зависть, месть? Страх, подлость? Не знаю. Знаю одно: предательство многолико».
В тот раз я не понял папиных слов, только огорчился за него, а сейчас, кажется, понимаю.
Алешку, похоже, одолевали похожие мысли. Сходит он на занятия к Вике, а потом сидит дома, задумчивый такой, даже грустный. Я как-то задал ему очень содержательный вопрос:
– Ну что ты, Лех?
Он поднял голову и честно сказал:
– Сам не знаю, Дим. Этот Славик… Фиг с ним. Сам во всем виноват. А Вика при чем? Она, Дим, радуется, когда я к ним захожу. А я… я, Дим, себя почему-то предателем чувствую.
Вот как в жизни получается. Никогда не угадаешь – шах тебе или мат…
Но вскоре он успокоился и еще активнее взялся за дело. Ведь приближался день лекции.
– Понимаешь, Дим, – поделился он со мной своими сомнениями, – наш агент Васек не знает, что там Славику нужно. Какое у него задание от американского президента?
– Резидента, – поправил я. Я Лешку часто поправляю, но он, кажется, к моим поправкам не прислушивается.
– Какая разница! В общем, он не знает, что там Славику нужно. Может, у этого Славика в одном глазу фотоаппарат, а в другом – видеокамера? И он все там заснимет. Например, какие-нибудь приборы или лица великих ученых, вроде Полпалыча. И за ними начнется охота.
Смысл в его словах был. Очень даже здравый. Ваську требуется знать, на что именно в поведении Славика следует обратить внимание.
– А что делать? – растерялся я. – У Славика спросить?
– Я, Дим, твои шутки не всегда люблю. Я люблю, Дим, умные шутки. Ты помнишь, как в эту лабораторию жулики забрались? Которые телевизор сперли.
– Помню.
– Я, знаешь, что думаю? Я все-таки думаю, что они не за телевизором лазили. Они телевизор схватили, когда их охрана обнаружила.
– Понял, – сказал я. – Они его хотели в охранника швырнуть. Чтобы удрать.
– Вот эта шутка – очень умная. Даже не верится, что твоя. Правильно мыслишь, старший брат! Они схватили телевизор, чтобы их за кражу посадили, а не за измену Родине. За измену больше лет дают. А на самом деле у них было такое же задание, как и у Славика. Только не получилось.
– Ну и что? – Я все никак не догадывался, к чему Алешка клонит. А не догадывался, потому что знал немного меньше, чем он. Это сразу выяснилось.
– Я, Дим, время даром не терял. Я, Дим, с папой в кухне посидел. Вы все спали – и ты, и мама, а мы с ним дружески беседовали.
– О чем?
– О всякой жизни. И я как-то случайно ему об этих жуликах напомнил. И знаешь, что? Один из них еще сидит в тюрьме. Ему больше дали – он компьютер схватил. А второй уже вышел, ему за телевизор дали меньше. И вообще, его раньше освободили за примерное поведение и доблестный труд.
– Ну и что?
– А то! Он в нашем районе живет! Его надо похитить и допросить: зачем он, по правде, в лабораторию лазил?
– Так его еще найти надо.
– Я все узнал. Его зовут Сашка Князев. У него и кличка похожая – Князек.
– Это кличка, Лех. А не адрес.
– Будет и адрес. Запросто! Нам только нужно случайно встретить нашего участкового.
Встретить участкового случайно очень трудно. У него много дел. Он все время ходит по своему участку и следит за порядком. Или сидит в милиции и составляет протоколы и отчеты.
А вообще, он наш хороший знакомый. Потому что еще молодой. Он еще малоопытный и иногда заходит к папе посоветоваться по трудным случаям. Как к старшему товарищу. Мы с ним дружим. Но встретить его все равно надо случайно. Чтобы ничего подозрительного не было.
Вообще, я заметил, что у милиционеров есть одна особенность. Когда они нужны – как назло, их рядом нету. А как не нужны – тут же появляются. Алешка эту особенность тоже хорошо знал. Он снял телефонную трубку, набрал номер нашего отделения и дал трубку мне:
– Соври, Дим, что-нибудь пострашнее.
Я так растерялся, что даже очень здорово соврал. Удачно и правдоподобно.
– Здрасьте. Это звонят из дома девяносто семь. У нас в пятом подъезде кодовый замок сорвали и вещи выносят. До свидания.