Дети Сталинграда(Документальная повесть)
Шрифт:
— Мама!
Людмила Васильевна неожиданно для себя ответила:
— Что? Что, моя хорошая, моя доченька.
Тоненькая фигурка Людмилы Васильевны склонилась над кроватью. Едва разглядела в темноте, кто зовет. Раечка Гончарова, маленькая мышка. Та самая Раечка, которая встретилась со своим братом в детдоме. Толя Гончаров был старше сестры года на три. Учился замечательно. И о сестре заботился здорово. Вернутся, бывало, с прогулки, он бежит к Рае, ощупывает варежки, валенки, чулки — не промокла ли. Играл только с ней. А когда на горизонте появлялась «опасность» (много
В эту ночь Людмила Васильевна решила: пусть Раечка Гончарова будет ее дочкой. Она станет брать ее на воскресенье домой, чтобы ребенок чувствовал домашнюю обстановку, знал, что и его кто-то ждет, любит.
Такое желание и у других воспитателей. Валентина Сергеевна Воронина, например, брала домой Юлю Щелкунову. Милю Самойлову взяла себе в дочки Антонина Васильевна Лымарева — повар детдома. Миля побывала в гостях у своей мамы, и ей очень поправилось. Хотя хатка у Антонины Васильевны была маленькая, в одно оконце, зато хозяйка была гостеприимная и веселая. В следующее воскресенье Миля привела с собой Люсю Самарченко.
— А у Люси мамы нет… Возьмете?
— Возьму, деточка. Возьму обязательно. Садитесь, дочки, за стол, угощать вас буду.
У Мили лицо хитроватое, а глаза сияют, она подмаргивает Люсе: ну что я, дескать, говорила?
Через неделю привела Валю Лобасеву.
— И у Вали мамы нет… Возьмете?
— Возьму. Как же иначе? У каждого человека должна быть мама.
За стол садились каждый раз в новом составе. После Вали Лобасевой Миля привела Валю Романцову. Толя Беликин давно в сынках ходил. И так Антонина Васильевна стала самой многодетной матерью в мире — двадцать детей. Она уже не знала, чем их угощать, а без этого нельзя. Так же, как и отказать, она не могла. Неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы не. Евгения Эдуардовна. Однажды она сказала, придя к тете Тоне домой:
— Ну, хватит вам быть мамой. Слишком уж детей у вас много.
Отобрали часть. Но по-прежнему ходили к тете Тоне, кроме Мили и Толи, Шура Никонова, Валя Гуряева, Тома Смирнова.
11 июня у Антонины Васильевны день рождения. Пригласила человек семь. В сорок пятом году не очень-то было с угощением. Насушила сухариков, из сахарного песка и молока сварила помадку. Пришли дети. И не с пустыми руками — с подарками. Каждый принес по конфетному фантику, а там надпись: «Дорогой маме Тоне». И веселье было настоящее — стихи читали, пели.
Посещение мам всегда было событием для ребят. Они спрашивали друг у друга, как принимали да чем угощали.
Названые мамы так на всю жизнь и остались мамами. Так их до сих пор называют бывшие детдомовцы. В гости к ним приезжают, как домой. Ведь лучше мамы никто не встретит…
Добрые-добрые
Шефство над нашими детьми-сиротами имеет огромное значение.
Ребенок, кроме воспитателей и нянь своей группы, имеет еще близкого, дорогого ему человека — тетю Валю или тетю Клаву, которые приедут, приласкают, приголубят, и жизнь ребенка становится краше.
— Ты будешь моя, — говорит одна из комсомолок Мане Ч.
Девушка дарит Мане резинки для чулок, картинки, пряник.
— Я никому никогда не отдам своего Гришу, — заявляет другая.
И теперь она чаще всех навещает его. Вот одна из встреч.
Тетя Клава пришла в полдник. Гриша Заводюк бросается к ней с распростертыми объятиями: они соскучились. Сели. Беседуют. Гриша говорит:
— Смотрите, тетя Клава, у меня на салфеточке вышит самолет. Это потому, что я буду летчиком, когда вырасту, буду бомбить фашистов.
Тетя его спрашивает:
— А где же ты, Гришенька, возьмешь самолет?
— Мне мама (воспитатель) купит в Москве, там продают. Тетя Женя (директор) ездила в Москву и говорила, что там много самолетов — можно купить.
Они долго беседовали. Гриша спрыгнул с колеи тети Клавы и говорит:
— Смотрите, как я быстро могу бегать!
Но случилась горькая обида. Гриша упал и прикусил губку, сильно, глубоко. У него полон рот крови. Тетя Клава быстро подняла его и со страхом на лице говорит мне:
— Что же с ним теперь делать?
Я пошла вместе с ними в изолятор. Сестра посмотрела, остановила кровь, но в изоляторе Гришу не оставила. Мы его понесли в группу, в спальню. Тетя Клава держит Гришу на руках и не хочет положить на койку — ей жаль его. Гриша разговаривать не может, у него собирается во рту слюна и душит его. Тетя Клава около часа сидела и помогала Грише освободиться от слюны. В это время я в группе проводила занятия. За больного Гришу я была спокойна — он с тетей.
Уходя домой, Клавдия Степановна говорит мне: «Ольга Павловна, нельзя ли мне Гришу взять с собой?»
Больного, конечно, отпустить было нельзя. Тогда последовала другая просьба. «Ведь ему теперь кушать нельзя, я ему буду приносить кипяченого молока». Это я разрешила. Три дня Гриша болел, и три дня подряд к нему приходила тетя Клава и подолгу оставалась около него.
Дети по пальчикам высчитывают, когда настанет воскресенье и к ним в гости придут их тети.
Утро. Дети поднимаются, многие одеваются сами, стараются тщательно умыться, приводят в порядок костюмы. После вкусного завтрака воспитатель объявляет:
— Сегодня, ребята, у нас будет кукольный театр!
Начинаются приготовления, дети сами ставят стулья, продают билеты для своей группы и для гостей: без билетов вход запрещен.
Гости и дети усаживаются, и спектакль начинается. К детям выходит любимая кукла Танечка. Она читает стихи, поет и танцует, потом она рассказывает о своем дружочке — собаке, как она ухаживает за ней, чем кормит.
Спектакль кончился, дети аплодируют. Из группы выходят радостные, счастливые. Шефы забирают своих подопечных в гости. Оставшиеся дети едят и идут в спальню отдыхать.